Пристраиваясь к ней, вспоминал о тех
, что пошли прямо на юг, вдоль Днестра. С ними были МИГ и один И-16, значит там в
се в порядке. Одного бомбардировщика мы все же не уберегли от «мессершми
т-тов». Он на нашей совести и на совести командиров звеньев, рассыпавших с
трой.
Самолеты Дьяченко и Лукашевича идут рядом, я вижу своих друзей в кабинах,
представляю, как сосредоточенны их лица. Нет, когда возвращаешься домой
после боя, близость самолета друга по одну и по другую стороны не вызывае
т чувства связанности.
На обратном маршруте я чувствовал что-то неладное с моим самолетом. Глаз
ами увидеть повреждения я не мог;
они, если есть, могут быть внизу, однако они по-своему напоминали о себе. Ко
гда СУ-2, уже собравшиеся группой, взяли направление на свой аэродром, я по
вел свою машину на посадку в Котовск.
Только прикоснулся колесами к земле, мой самолет повело вправо. Значит, п
овреждена правая «нога». Сильно накреняясь, самолет развернулся и остан
овился посреди аэродрома.
Чужой МИГ, перевалившийся набок, застывший на взлетной дорожке, сразу пр
ивлек внимание: подъезжают машины, торопятся сюда люди.
Низко над аэродромом проносятся два МИГа. Узнаю машины Дьяченко и Лукаше
вича. Помахал им, чтобы летели домой, Ч они взяли курс на Маяки.
Командир части, увидев меня нераненого, приказывает «убрать с поля» само
лет и уезжает. Я тащусь за своим МИГом, взятым на буксир грузовиком, присма
триваюсь к повреждениям, пытаюсь установить, что же произошло со мной в в
оздухе. Становится понятной исключительная, неповторимая, еще одна боев
ая ситуация.
Осколки зенитного снаряда попали в воздухозаборный коллектор, газы от в
зрыва всосал мотор и задохнулся на несколько секунд. Да, это было мгновен
ие, а мне оно показалось таким долгим Ч столько за эти секунды я успел уви
деть кругом и вспомнить.
Повреждение было пустяковое Ч все осколки пошли в колесо шасси, не заде
в мотора.
Техники с удивлением поглядывали на меня и на мой самолет.
Ч Да! Повезло же тебе! Видно, ты в рубашке родился.
Ч Иди отдыхай! Завтра все дырки заделаем, Ч сказал инженер.
Я пошел на КП и попросил командира части сообщить в наш полк о результата
х боевого вылета и о причине моей вынужденной посадки в Котовске. В частн
ости, я хотел доложить, что потерял два СУ-2.
Ч Один, Ч поправил меня командир бомбардировочного полка.
Ч Нет, два, Ч возразил я. Ч Сам видел: один, сбитый зениткой, упал, второй
сел на пшеничном поле у самых дорог.
Ч Те, что сели в пшеницу, прилетели, Ч весело отозвался офицер штаба.
Ч Как же они вырвались оттуда? Ч удивился я.
Ч Смелость и находчивость их выручили, Ч пояснил с улыбкой командир по
лка. Ч Как только сели, сразу бросились к мотору Ч выяснить, почему он ос
тановился. Оказалось, что пуля перебила трубку и в мотор перестал поступ
ать бензин. Летчики достали из бортовой сумки кусок дюрита, обернули им т
рубку, закрепили проволокой и, пока бежали к ним немцы, успели взлететь. За
пасливый штурман спас. Вот так-то.
Я живо представил себе пшеничное поле, людей у поврежденного самолета, б
егущих фашистов. Каким мужеством, какой волей должен был обладать экипаж
, чтобы под носом у врага лечить свою раненую машину, а потом дерзко вырват
ься из лап смерти.
Ч Пойдем с нами ужинать, гость, Ч предложил командир полка.
Ч Вынужденный гость.
Ч Бывает. Мы соседи! Ч В голосе командира чувствовалось удовлетворени
е тем, что бомбардировщики выполнили свое задание.
Я был рад за этот вылет, за бомбардировщиков, за свое звено и такой удачный
разрыв зенитного снаряда подо мной.
Как ни хорошо в гостях, а дома лучше. И угостили меня, и дали постель, и покор
мили утром, когда я поднялся вместе со всеми летчиками, чтобы отправитьс
я на аэродром, Ч все было как положено. Но мне очень хотелось в родной пол
к. Там друзья, там своя, не похожая какими-то чертами на здешнюю жизнь.
Да, не похожая. Мне интересно было отмечать про себя отличие их порядков о
т наших. Когда мы с командиром полка вошли в столовую, там находилось уже м
ного людей. Одни вставали, другие садились. Летчики сидели перед неубран
ной посудой и ждали, когда к ним подойдет официантка. Командир прошел к св
оему столу, и этого никто как будто не заметил. В столовой стоял шум голосо
в и звон посуды.
У нас ужин проходит совсем иначе Ч как в настоящем фронтовом полку. Вече
ром авиаторы собираются в столовой не только для того, чтобы поесть. Они в
стречаются после напряженной боевой работы. Кое-кто приходит раненым, к
ое-кто в лучах новой, только что завоеванной славы. А иных здесь уже больш
е не увидишь.
Нет, это не просто ужин. Наш командир и комиссар эту встречу за столами уме
ют всегда делать значительной, приятной для всех. У нас каждая эскадриль
я имеет общий стол, составленный из небольших столиков. Все летчики зани
мают свои места одновременно. Ужин начинается кратким словом Виктора Пе
тровича. Он говорит о павших в боях, отмечает героев дня. Музыка хоть и не в
сегда импонирует настроению летчиков, но все-таки помогает им на время о
твлечься, забыть о тяготах войны.
На второй день я с утра начал хлопотать о своем самолете. Но ведомственны
е преграды и во время войны оказываются подчас сильнее законных и благор
одных стремлений. К вечеру мой самолет был совершенно исправным, готовым
к полету, но стоял без колеса. Я бегу на КП, умоляю инженера поставить коле
со.
Ч Ничем не могу помочь, Ч отвечает он.
Ч Но я же бездельничаю, самолет простаивает. Мне воевать надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162