В этом возрасте девушки доверчивы и очень
отзывчивы на все хорошее: Видимо, настойчивые ухаживания Фигичева она ис
кренне приняла за любовь и сама влюбилась.
…По телефону передали приказ лететь на штурмовку. Дорога на Чернобаевку
уже хорошо нам знакома. Мы не раз ходили туда штурмовать вражеские войск
а. Почему-то у меня появилась надежда увидеть где-нибудь на земле сбитый
самолет Фигичева. Ох уж эта мне любовь!..
С задания возвратились в сумерках. На КП я застал командира полка, Никанд
рыча и Валю у телефона. По их лицам понял, что никаких вестей о Фигичеве вс
е еще нет. Я тоже ничем не мог их порадовать.
Ч Завтра сам полечу! Ч сказал Виктор Петрович. Ч И найду Фигичева.
На следующее утро Виктор Петрович действительно решил лететь. Ему понад
обился ведомый.
Ч Разрешите мне вас прикрывать? Ч обратился я к Иванову.
Командира удивило мое предложение.
Ч Что ж, попробуй. Но ты ведь не привык летать ведомым?
Полетели. Я действительно уже давно не летал в роли ведомого. А эти обязан
ности выполнять не так просто.
Виктор Петрович пилотирует превосходно. То взмывая ввысь, то снижаясь до
бреющего, он внимательно смотрит, нет ли на земле следов упавшего ИЛа.
И я все время думаю о Фигичеве. Мысленно вижу даже, как он пробирается на в
осток, к Днепру. Если разыщем его, кому-то из нас придется сесть, чтобы забр
ать летчика.
Такие случаи уже были. Я читал о них в газете. В дни боев на Халхин-Голе истр
ебитель С. И. Грицевец именно так увез из-под носа самураев своего команди
ра. За этот подвиг его наградили второй Золотой Звездой Героя Советского
Союза.
Я сейчас тоже сел бы в тылу у врага. Во имя дружбы, по велению долга и сердца
, ради плачущей девушки…
Но заднепровская земля не потребовала от меня такого подвига. Мы возвращ
аемся на аэродром. Теперь я думаю о Викторе Петровиче. Если на нас вдруг на
падут «мессершмитты», я буду защищать командира до последнего вздоха.
Открывают огонь вражеские зенитки, но мы обходим их. Это единственная оп
асность, с которой мы столкнулись в полете.
Домой возвратились в подавленном настроении. Никаких следов Фигичева н
айти не удалось. Неужели погиб? Не хочется мириться с этой мыслью.
У КП показалась Валя. С минуту постояв, она всплеснула руками и, как птица,
полетела нам навстречу.
Ч Пришел! Пришел! Ч радостно кричала она. Ч Не ранен? Ч спросил я, когда
сияющая Валентина остановилась перед нами.
Ч Цел и невредим Ч по ней видно! Ч ответил за нее Виктор Петрович.
Фигичева мы застали на КП. Вид у него был бодрый, подтянутый, лицо тщательн
о побрито, бакенбарды аккуратно поправлены.
Фигичев рассказал, что его подбила зенитка и он еле перетянул через Днеп
р. Сел на лешковских песках. Долго бродил по степи, пока нашел нашу пехотну
ю часть, оставил там самолет, а сам на попутных машинах добрался до Чаплин
ки.
Ч Почему же не сообщил о себе? Ч строго спросил командир полка.
Оглянувшись Ч не слушает ли Валя, Ч Фигичев тихо ответил:
Ч Не хотел, пусть попереживает, Ч и звонко рассмеялся.
Мне не понравилось и то, что он сказал, и его смех.
Ч Вскружил девушке голову и рад? Ч дружески упрекнул его я.
Затем разговор зашел об ИЛе. Фигичев был недоволен своим переходом на шт
урмовик.
Ч К черту эти одиночные полеты! Все зенитки лупят по тебе одному. Шутка л
и?
Ч А броня?
Ч Ну и что же из этого. Броню тоже пробивают снаряды.
Ч Значит, и на ИЛе надо уметь воевать?
Ч А как же? Ч И самокритично добавил: Ч А мы пока не умеем. Нужно учиться.

Благодатное, теплое лето прошло. Я это понял как-то вдруг, заснув однажды
на земле, под крылом самолета. Проснулся с насморком и головной болью. Но в
санчасть не пошел и вскоре вылетел на боевое задание.
Над селом появился Ю-88, и я, взлетев по-зрячему, бросился его преследовать.
Заметив меня, он сразу же освободился от бомб и нырнул в облака. Показался
на секунду в просвете и, свалившись в крутое пике, снова растворился в бел
есой мгле. Я тоже перевел свой МИГ почти в отвесное пикирование.
Облака становятся все гуще и гуще. Когда же, наконец, они кончатся и покаже
тся земля? Вдруг я ощутил резкий удар, в глазах потемнело, и на какой-то мом
ент я потерял связь с окружающим миром. Очнулся, вокруг светло, чувствую, ч
то продолжаю падать, но не могу сделать ни малейшего движения, чтобы выве
сти самолет из пикирования. Такое состояние, очевидно, наступило от резк
ого снижения Ч я падал с высоты трех тысяч до тысячи метров.
Вот уже ясно различаю очертания местности. Наконец нащупываю ручку упра
вления и тяну ее на себя. Самолет делает глубокую просадку и, едва не задев
землю, выравнивается. Осматриваюсь. «Юнкерса» уже не видно. Но мне теперь
не до него. Восстановив ориентировку, иду на свой аэродром.
Посадил машину нормально. А подняться с сиденья не смог.
Ч Что с вами? Ч испуганно спросил Чувашкин. Ч На вас лица нет! Идемте в с
анчасть.
Когда с помощью техника я сошел на землю, понял, что заболел. Теперь мне уж
е не миновать лазарета.
Два дня я пролежал в постели с высокой температурой.
На третий день жар прошел, и мне захотелось встать. Подошел к окну и ужасну
лся: мой самолет стоял рядом со скирдой соломы. Если во время бомбежки она
загорится, машине несдобровать. Я собрался было пройти на стоянку, как вд
руг сквозь гул моторов услышал свист падающих бомб.
В палату вбежала женщина-врач. Она упала на пол и, схватив носилки, потяну
ла их на себя. Я не мог удержаться от смеха, хотя и понимал, что неудобно сме
яться над пожилой женщиной.
Раздался взрыв, другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162