Он уже не подчи
нялся мне.
Грохот пролетающего надо мной «мессершмитта». Треск чего-то ломающегос
я под машиной. Резкое торможение тела, устремленного вперед. Удар о прибо
рную доску. Мысль о том, что я забыл снять очки. Боль. И Ч провал в бездну…
По моему самолету продолжали стрелять «мессеры». Они, конечно, хотели, чт
об сгорели самолет и я. Но жизнь полна удивительных противоречий. Именно
стрельба по моему МИГу и гул моторов «мессершмиттов» спасли меня от гибе
ли. Сильные звуки вывели меня из обморочного состояния.
Первая мысль была о том, что надо вылезти из кабины и уйти от самолета. Поп
робовал Ч нет сил подняться. А нужно, обязательно нужно перевалиться че
рез борт.
Капает кровь… Может быть, именно вид собственной крови, стекавшей с лица
на грудь, помог мне воспрянуть духом. Потрясшая меня мысль о том, что выбит
глаз и что я свое отлетал, пробудила меня окончательно.
С трудом перевалился через борт, соскочил по крылу на землю и, пересилива
я боль, побежал в сторону железнодорожной насыпи, к мостику.
Сзади разорвался снаряд. Я прижался к ложбинке и ожидал, когда вспыхнет с
амолет. Гудение нарастало снова Ч надо было быстрее укрыться. Очевидно,
преследователи заметили, что я спрятался, и, покружившись, ушли на Орехов.

Где-то недалеко перестрелка и вой мин. Нужно выходить из укрытия. Вынул пи
столет. Однажды я уже заряжал его для себя, теперь снова, но не надо торопи
ться.
Подошел к будке. В глубине двора стоит полная пожилая женщина. По мере мое
го приближения на ее лице усиливается выражение ужаса. Она закрывает его
ладонями, плачет.
Ч Мамаша, здесь наши или немцы? Ч спрашиваю.
Ч Наши, сыночек, наши!
Как много смысла бывает в простом слове! Каким емким содержанием может н
аполняться оно! «Наши» Ч ведь это так много значит сейчас для меня. Круго
м стало вроде бы светлее.
Ч Дайте мне воды умыться, Ч прошу хозяйку. Женщина быстро выносит ведро
воды и прямо из него льет в мои ладони. Я плескаю себе в лицо раз, второй Ч
и вдруг замечаю, что вижу обоими глазами. Мне хочется воскликнуть что-то р
адостное, но я только повторяю несколько раз подряд «хорошо».
Ч Та що ж хорошего, сынок, увесь у крови.
Ч Ничего, мать, кровь обмоется. Главное, что глаз цел. Я с ними еще поквитаю
сь.
И она радуется. Объясняет мне, где медпункт, спрашивает, голоден ли. Я же ду
маю о том, как поднять безжизненно распластанный на земле самолет, как вы
везти его отсюда. По выстрелам нетрудно определить, что бой идет недалек
о от будки. Задерживаться здесь нельзя.
На окраине села я увидел наших бойцов с оружием в руках и в касках. Они про
вели меня по ходу сообщения на свой командный пункт. Командир стрелковог
о полка, удерживавшего оборону у села Малая Токмачка, выслушал меня и поо
бещал выделить мне солдат и машину, чтобы вы везти самолет из-под обстрел
а, но вначале он послал меня на перевязку. Я пробовал отказаться.
Ч Связной, проводи старшего лейтенанта к медпункту! Ч приказал майор и
приложил к глазам бинокль.
К сараю ближайшего двора подносили на носилках раненых. Их здесь было мн
ого. Перебинтованных размещали на повозках и увозили. Перевязку делали п
рямо посреди двора.
Я ждал своей очереди, смотрел, думал. Мимо меня пробегал какой-то человек
в халате, давно утратившем свою чистоту.
Ч Летчик? Ч спросил он, остановившись, хотя по моей одежде и так было вид
но, кто я.
Ч Летчик.
Ч Пойдемте.
Я сделал несколько шагов за ним, как вдруг над нами прожужжал снаряд и тут
же ахнул взрыв. Почти никто не обратил на это внимания. Я смотрел на осевши
й набок соседний дом. Из него через несколько минут двое солдат принесли
мальчика лет восьми. Малыш был только в стареньких штанишках. Солдаты де
ржали своими руками ребенка под мышки, и я сразу почему-то увидел синие, б
езжизненно повисшие детские тоненькие руки, затем лицо, удивительно спо
койное, маленькое, бледное, с большими, широко открытыми глазами. В глазах
не было ни слез, ни мольбы, ни ужаса, казалось, они только спрашивали всех н
ас, взрослых, на ком останавливались: «Видите, что со мной сделали? Зачем т
ак сделали со мной?»
Я еле смог оторвать взгляд от его лица и тут увидел распоротый животик…
Много я испытал за минувшие месяцы войны на фронте, потерял не одного сво
его друга. Мое восприятие крови, ран уже притупилось. Наверно, боль, гнев, ж
ажда мести врагу до краев наполнили душу и не было уже в ней места для стра
даний. Да, это было почти так. Но когда я увидел этого мальчика, все во мне пе
ревернулось. Такие потрясения очищают человека от всякого огрубения. Я з
абыл о своей никчемной ране.
Мальчика подхватили санитары и унесли в помещение.
Звук полета снаряда повторился, и снова ударил взрыв, ближе. Осколки прос
вистели над нами. Человек в халате, стоявший рядом со мной, схватился рука
ми за свою ногу. Я увидел на нем пробитый сапог.
Забинтовав руку, я возвратился к командиру полка. Там шел неутихающий бо
й, рвались снаряды, трещали пулеметы и автоматы.
Вскоре атака немецкой пехоты была отбита. Командир полка положил бинокл
ь и повернулся ко мне. На его уставшем, черном от пыли и загара лице мелькн
ула улыбка.
Ч Подлечился? Ну что ж, бери людей и укатывай свой самолет побыстрее, пок
а они приутихли.
Командир приказал сержанту, стоявшему возле него, взять солдат, автомаши
ну и отправиться со мной.
Только мы подъехали к самолету, по нас открыли стрельбу вражеские миноме
ты Ч очевидно, это место просматривалось противником. Пришлось спрятат
ься за будку и ждать вечера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162