(Я был тогда в штабе корпуса.) Над крышей как-то тревожн
о прогудел «Лавочкин», набиравший высоту. Через несколько минут он опять
зашел на посадку. И на сей раз он немного перетянул, но колеса шасси уже «с
хватились» за землю, помчали. Увидев это из машины, я облегченно вздохнул
и подумал уже, что зря волновался. Когда с самолетом в воздухе не все в пор
ядке, тебе, на земле, кажется, что ты сам летишь в нем.
Ч Он скапотировал! Ч закричал шофер.
Я успел увидеть, как самолет медленно переворачивался «на спину».
Когда мы подъехали к месту происшествия, Клубов лежал под самолетом.
Мы извлекли его оттуда. Он еще дышал. Приехавший врач спасти его не мог.
Ему покорялось огромное небо. А торфяное болотце, в которое закатился са
молет и увяз колесами, принесло ему гибель,
Вся дивизия оплакивала Клубова. Он лежал в гробу, установленном перед ЛИ-
2. на котором мы должны были перевезти его во Львов. Все техники, летчики со
шлись сюда, чтобы проводить товарища в последний полет. Над нами с грохот
ом проносились истребители, стреляя в воздух длинными очередями из пуше
к и пулеметов. Казалось, они пытались растерзать пулями и снарядами саму
смерть, впервые навестившую полк после того, как он остановился в селе у В
ислы. Она отступала перед Клубовым, бежала от него прочь, когда он носился
в небе, и подстерегла, когда он оказался на земле.
Мы, его друзья, произносили речи, не стыдясь мужских слез, говорили о бессм
ертии храбрых и честных воинов. Трофимов, Труд, Иванков Ч ведомый Клубов
а, защитивший его в десятках атак, Ч поднялись в самолет вместе с другими
, чтобы проводить тело Героя на родную советскую землю.
Через несколько дней после гибели Клубова, как раз перед Октябрьскими пр
аздниками, радио передало Указ Президиума Верховного Совета СССР о нагр
аждении его второй медалью «Золотая Звезда». Он был отмечен этим высоким
званием как живой. Мы потом всегда представляли себе Клубова только жив
ым, только стоящим плечом к плечу с нами.
В моей жизни Клубов занимал так много места, я так любил его, что никто из с
амых лучших друзей не мог возместить этой утраты. Он был беззаветно пред
ан Родине, авиации, дружбе, умный и прямой в суждениях, горячий в споре и то
нкий в опасном деле войны.
Октябрьские праздники, прошедшие в наших частях с таким же подъемом, как
и во всей стране, тоже не раз напоминали нам о том, что среди нас нет Клубов
а. В праздничные дни к нам как-то нагрянули целой гурьбой танкисты, стоявш
ие в соседнем селе. Они помнили Клубова по его боям под Львовом Ч он не ра
з там очищал небо от немецких бомбардировщиков.
Ч Что же вы не уберегли такого сокола? Ч спросили танкисты летчиков.
Ч Мы-то берегли. Машина не пощадила.
Ч Самолет? Ч возмутился танкист. Ч Тоже мне машина. Я на своем броневик
е одним заходом передавлю все ваши самолеты. Разве можно допускать, чтоб
ы они людей гробили?
Танкисты не могли успокоиться, узнав, как погиб их любимец.
Сразу же после праздников Красовский созвал на большой сбор командиров
авиасоединений. Я встретил здесь уже знакомых военачальников.
Занятия начались с «проигрыша» условной военной операции. За огромным с
толом с рельефной картой стояли командиры корпусов и дивизий. Перед нами
ставились задачи взаимодействия с танками, артиллерией, пехотой. Лучше
всех эти задачи решал генерал И. С. Полбин. Он чувствовал себя здесь так же
уверенно, как над полем боя, в самолете, легко схватывал узловые ситуации
наземного наступления, быстро находил объекты для «ударов» с воздуха.
Командиры оперировали большими силами авиации, и всем было ясно, что у на
с, как и у наземных войск, достаточно боевой мощи для сокрушения обороны н
емцев на Висле. Командование заботилось теперь о том, чтобы тщательной п
одготовкой операции сократить наши потери в людях и технике. Наш народ о
тдал слишком много жизней, чтобы выйти на эти рубежи войны.
На сборе, во время перерыва, мне подали телеграмму. Я мельком взглянул на т
екст и, торопясь в класс, сунул в карман. Меня поздравляли с прошедшим праз
дником новосибирцы. Таких телеграмм в эти дни поступало много. О весточк
е из дому я вспомнил снова, когда уселся за стол, чтобы слушать лекцию. Вын
ул телеграмму, прочел: «…Поздравляем. Дочка. Жена чувствует себя хорошо».
Дочка? Так у меня теперь есть дочка! Я уже отец!..
Новое, незнакомое чувство переполнило душу… Я, кажется, обратил на себя в
нимание соседей. Горегляд посмотрел на телеграмму, которую я держал в ру
ках. Еще кто-то прочел ее. По классу прошел шепоток.
Читавший лекцию генерал Утин умолк, потом спросил:
Ч В чем дело? Что за шум? Поднялся Горегляд:
Ч Товарищ генерал, извините. Тут новость. У Покрышкина дочь…
Дружные аплодисменты, поздравления были явно вне программы занятий. Ути
н продолжал лекцию. Когда лекция кончилась, наступило время обеда. Все ок
ружили меня. Ничего не скажешь Ч с молодого отца причиталось.
За столом было найдено и всеми одобрено имя дочери Ч Светлана.
Генерала Утина, который назвал его первым, тут же провозгласили «крестны
м отцом».
Оставшись наедине, я несколько раз перечитывал телеграмму, находя в ее т
ексте новые важные подробности. Мне представлялись дочурка, жена, весь н
аш дом, наполненный чем-то солнечным.
Но надо было ехать на полигон. Там начинался заключительный этап сбора
Ч полеты на прицельное бомбометание, штурмовки, стрельба по мишеням.
Лес. Полянки. Красные флажки, обозначающие границы опасной зоны. Вышка дл
я наблюдений. Телефоны…
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162