Вадима же после боевого дня с нами не было. Все э
то не могло не отразиться на боевой форме Вадима.
Группу, в которой летал в последний раз Фадеев, возглавлял я. В том вылете
мы шли на линию фронта шестеркой: ввиду низкой облачности к моему хорошо
слетанному звену подключили пару Фадеева. Я, как всегда, взял курс в тыл к
немцам, чтобы там подловить бомбардировщиков. При подходе к реке Кубани
Вадим стал отклоняться восточнее. На мои призывы приблизиться ко мне он
отвечал согласием, но все дальше отходил от нас. Опытный летчик, он, конечн
о, понимал, что не должен отрываться своей парой от всей группы. Может быть
, он, командир эскадрильи, поставленный мне в подчинение, старался показа
ть, что сумеет действовать и без моих указаний, целиком самостоятельно. Н
ад станицей Варениковской мы наскочили на группу «юнкерсов», которые, пр
икрываясь облаками, крались к линии фронта. Мое звено завязало с ними бой.
Вадим же, идя далеко от нас, восточное, вышел на Крымскую, где в это время кр
ужилась группа «мессершмиттов». Очень тяжело было Вадиму и Андрею Труду
парой вести бой с двенадцатью вражескими истребителями. В том бою самоле
т Вадима был подбит. Андрей Труд, скованный боем, не смог оказать ему помощ
и. Мы же дрались с бомбардировщиками и истребителями далеко западнее и н
е знали, в какой ситуации оказался Вадим. Его израненную машину добили фа
шистские стервятники. Через некоторое время к нам пристроился его ведом
ый Андрей Труд.
И в последнем своем бою Вадим проявил присущие ему мужество и мастерство
, но дали себя знать и обычные для него недооценка сил врага, пренебрежени
е реальной опасностью.
Эти мои раздумья, с которыми я ни с кем не делился, ибо не хотел бросить ни м
алейшей тени на светлый образ Вадима Фадеева, еще крепче утвердили меня
в некоторых незыблемых нормах поведения летчика на земле и в воздухе. На
рушишь их Ч расплата придет неминуемо…
В эти дни, когда я бродил по земле как оглушенный, ко мне вдруг подошел нез
накомый летчик и доложил о том, что он явился в мое распоряжение. Глядя на
показавшееся мне знакомым лицо, я не сразу сообразил, почему, собственно,
он явился именно ко мне. А стоял передо мной не кто иной, как Олефиренко.
Ч Отпустили? Ч спросил я.
Ч Отпустили, товарищ капитан.
Ч Значит, будем начинать с самого начала?
Ч Да, с полетов по кругу, Ч смущенно улыбнулся Олефиренко. Он, немолодой
уже летчик, действительно должен был начинать с азов.
Ч Устроились с жильем?
Ч Да. Спасибо.
Ч Когда ж начнем?
Ч Хоть сейчас, товарищ капитан.
Ч Пошли к машине!
Настроение энергичного, целеустремленного Олефиренко передалось и мне
. Я тоже загорелся желанием поскорее подняться с ним в небо.

15. Молодые крылья

За месяц пребывания на фронте мы потеряли несколько летчиков и десять са
молетов. В середине мая командир поручил мне слетать в Ставрополь, где на
ходился запасной полк, подобрать пополнение. Я с удовольствием взялся за
это дело. Хотелось и в городе побывать и самому выбрать хороших летчиков.

Ч Завтра утром этим займемся, Ч сказал начальник штаба запасного полк
а, возвращая мне командировочное предписание. Ч Соберу резерв и познак
омлю вас с летчиками. Их у нас много.
«Их у нас много...» Это же замечательно! Значит, я смогу выбрать лучших.
Когда я на следующее утро пришел в расположение полка, люди уже стояли в с
трою. Тут были и совсем молодые и постарше, одни в летной форме, другие в об
щевойсковой; у некоторых на груди сверкали ордена и медали. Летчики с люб
опытством посматривали на меня, фронтовика. Они уже знали, с какой целью я
сюда прибыл. Всем хотелось обратить на себя внимание и попасть в число от
обранных. Я шел вдоль строя и старался выбрать таких, которые хоть чем-ниб
удь Ч взглядом, осанкой, выправкой Ч напоминали бы Атрашкевича, Дьячен
ко, Миронова, Никитина, Науменко, Овсянкина, Фадеева, Островского... Хотело
сь, чтобы на смену погибшим в полк пришли надежные бойцы, достойные звани
я гвардейца.
В конце шеренги навстречу мне шагнул лейтенант в новеньком солдатском о
бмундировании. В глаза мне сразу бросилось его обезображенное шрамами л
ицо. Красные обгоревшие веки казались свежими ранами, даже губы имели ка
кой-то неестественный цвет. Передо мной стоял образ самой войны.
На фронте я боялся только одного Ч стать калекой. Сама смерть казалась н
ичтожной по сравнению с увечьем. Ведь не зря даже в песне поется: «Если сме
рти Ч то мгновенной, если раны Ч небольшой». И вот передо мной человек, к
оторого постигла настоящая трагедия.
Ч Товарищ капитан, возьмите меня, Ч тихо сказал лейтенант, и я заметил, к
ак глаза его увлажнились. Ч Мне надо воевать! А я отсиживаюсь здесь.
Я не сразу нашелся, что ему ответить.
Ч На какой машине летал? Ч спросил его наконец, надеясь, что он окажется
не истребителем.
Ч На «горбатых». Штурмовал. Подожгли «худые», Ч ответил лейтенант.
Ч Нам ведь нужны истребители, Ч пояснил я, довольный, что нашелся предл
ог для отказа, хотя в душе мне было искренне жаль лейтенанта.
Ч Я быстро переучусь, Ч поспешил он меня заверить. Ч Вы не знаете, сколь
ко во мне сейчас ненависти к врагу и желания драться. Я должен стать истре
бителем. Мне нужно сполна рассчитаться с фашистскими гадами за то, что он
и сделали со мной.
На глазах у лейтенанта сверкнули слезы.
Ч Хорошо, я запишу вашу фамилию, Ч вынужден был ответить я.
Потом я беседовал с другими летчиками, расспрашивал, где воевали, как поп
али в запасной полк. Слушал их ответы, а сам все время думал о лейтенанте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162