В эти секунды стало понятно, что лобовая атака лишь завязка боя и ни
кто из нас добровольно из него не выйдет.
Используя излюбленный прием, круто, почти вертикально веду самолет ввер
х. Надо набрать высоту. А мозг буравит одна и та же мысль: «Пять. Три здесь. Д
ва выше. Семенов, где Семенов?» Лежу на спине, обзор ограниченный. Не видно
не только Семенова, но и противника… Скорость падает. Переваливаю самоле
т на правое крыло. Об этом я подумал, как только пошел на горку. Я был уверен
, что «мессершмитты» после лобовой атаки будут уходить левым боевым разв
оротом. Только левым. Ведь и у наших летчиков он вошел в привычку и отработ
ан лучше. Выравниваю самолет по горизонту и вижу: немцы подо мной, за ведущ
им впритирку идут ведомые, а главное Ч все они ниже меня. Крутая горка, от
которой потемнело в глазах, и неожиданный для противника разворот вправ
о дали мне преимущество.
Фашисты поняли это, и все трое ждут моей атаки. Прицеливаюсь в заднего. Вот
он уже на выгодной дистанции, осталось только взять упреждение. В это мгн
овение мимо фюзеляжа моего самолета проносится огненная трасса. Огляды
ваюсь и вижу: два «мессершмитта», находившиеся выше, теперь нависли сзад
и, как готовый для удара меч. Снова бросаю машину на восходящую вертикаль.
Только этим маневром я могу уйти из-под огня и сохранить преимущество. Оп
ять огромная сила прижимает меня к сиденью, опять темнеет в глазах. Но вид
но, не зря я почти каждый летный день тренировался переносить перегрузки
, хотя Жизневский всякий раз ругал меня за такие «крючки». Я руководствов
ался советом старых летчиков, уже побывавших в боях: «Чем чаще будешь исп
ытывать перегрузки в учебных полетах, тем лучше подготовишь себя для нас
тоящих воздушных поединков».
Гляжу на приборную доску Ч скорость еще приличная. Когда машина доходит
почти до той грани, что может свалиться в штопор, резким движением перекл
адываю ее на крыло. Хочется крикнуть: «Вот теперь давай сразимся! Вы побоя
лись перегрузок и после атаки пошли в набор высоты под углом. Вот почему т
еперь вы оказались подо мною, воронье проклятое! Хозяин неба сейчас я!»
Начинаю вводить самолет в атаку и вижу Семенова. Не повторив моих фигур п
илотажа ни в первый, ни во второй раз, он оторвался и остался далеко внизу.
Но почему его машина летит вверх «животом»? Почему позади нее остаются с
труйки сизого дыма? Странно! Вдруг вижу, что следом за Семеновым мчится «м
ессершмитт». Все ясно: подбил и атакует снова.
Всякое чувство опасности сразу исчезает. Главное Ч выручить товарища…
Не раздумывая, бросаю свой МИГ Ч метеор весом в три с половиной тонны Ч н
а «мессера», преследующего Семенова. Пара немцев, только проскочившая ми
мо, наверное, расценила мое пикирование как бегство. Ну и пусть! Я за ними у
же не слежу. На выходе из пике мой самолет делает глубокую просадку, и я ок
азываюсь ниже «мессершмитта», находящегося в хвосте у Семенова. Успеваю
атаковать его снизу. Первая очередь, вторая… «Мессершмитт» взмывает, но
тут же вспыхивает и, перевернувшись, отвесно сваливается под меня.
Горящий, как факел, вражеский самолет! Не могу оторвать от него взгляда. Да
же немного наклоняю нос машины вниз, чтобы лучше увидеть, где упадет и взо
рвется «мессер». В этот момент я совершенно забываю об опасности.
Короткий, сухой треск обрывает ход моих мыслей. Какая-то сила поворачива
ет машину вокруг оси, и я зависаю вниз головой. Выровняв самолет, вижу, что
один «мессершмитт» стремительно проскочил вперед, а второй заходит для
атаки сзади. Вот где она, оставленная мной пара! Прозевал, подловили!
А моя машина повреждена серьезно. В правом крыле зияет большая дыра. Она т
ак уменьшает подъемную силу, что самолет все время норовит перевернутьс
я. Другой снаряд попал в центроплан.
Где же Семенов? Как мне нужна теперь его поддержка! Конечно, я не считаю се
бя обреченным. Самолет хотя и подбит, но на нем можно еще драться. У меня ес
ть и горючее и боеприпасы. К тому же внизу Ч своя территория. В случае чег
о…
С трудом разворачиваю ослабевшую машину. Утешаю себя надеждой, что нижня
я пара «мессеров», отрезвев после гибели ведущего, ушла. Тогда мне придет
ся драться только с двумя.
Уклоняясь от ударов, стараюсь атаковать и сам. Но самолет подчиняется мн
е плохо: чуть наберу побольше скорость Ч он стремится перевернуться на
спину.
Да, надо выходить из боя. Глубокое пикирование до высоты бреющего полета,
проседание, произвольный крен, такой, что чуть не задел крылом землю, и вот
я уже лечу над самыми верхушками деревьев. Увижу, где дымок, Ч доворачив
аю туда: не догорает ли там самолет Семенова?
При подходе к аэродрому обнаруживаю, что повреждена гидросистема. Выпус
каю шасси аварийно. Покачав крыльями, чтобы шасси лучше встали на места, и
ду на посадку.
Пока все идет нормально, даже сверх ожиданий. Если после таких передряг с
амолет уверенно пробежал по полосе и послушно остановился, значит финиш
отличный.
Отрулив машину на стоянку, выключаю мотор и некоторое время сижу неподви
жно. Настолько устал, что нет сил выбраться из кабины. Перед глазами встаю
т картины только что проведенного боя. Снова, как наяву, вижу круги винтов
, желтые коки, горящий «мессершмитт», дымящийся самолет Семенова. Тяжело
сознавать, что не успел защитить его. А то, что разведка не удалась, меня не
тревожит. Не по моей же прихоти завязался бой. Важно только, чтобы Семенов
возвратился…
Поднимаю голову и глазам своим не верю: ко мне бежит Семенов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162