жарко, тесно, даже ноги нельзя выпрямить.
Вот показался какой-то аэродром. Может быть, приземлиться здесь? Пусть Чу
вашкин немного отдохнет. Потом решаю, что не следует этого делать. Уж лучш
е ему раз потерпеть. Вот достигнем Тулатова Ч и все, не буду больше мучить
ни его, ни себя.
…Прилетели наконец. Иду на посадку. На пробеге замечаю, что неподалеку ва
ляются обломки МИГа. Если здесь находится эскадрилья Фигичева и группа К
омосы, значит разбился кто-то из наших.
Ч Чей самолет? Ч спрашиваю у техника, который стаскивал в кучу обломки.

Ч Супруна, Ч грустно отвечает он.
Ч Супрун погиб?
Техник молча достает из обломков окровавленный планшет.
На душе новая рана. Под Харьковом я летал со Степаном Яковлевичем Супрун
ом. Он сбил пять немецких самолетов, стал зрелым летчиком-истребителем. К
онечно же, его мог подвести только самолет. Какая нелепость: провести сто
лько боев и погибнуть вдали от всех опасностей!
Узнаю, что эскадрилья Фигичева улетела дальше, чтобы сдать, наконец, само
леты в мастерские. За ней должна была следовать группа Комосы. Но после ги
бели Супруна его боевые друзья остались пока здесь.
Подходим с Чувашкиным к ним, молча пожимаем руки. Спрашиваю:
Ч Где могила Супруна?
Он еще в морге. Сегодня похороны, Надо подождать, пока прибудет весь полк,
Ч говорю я.
Комиссар эскадрильи собирается сегодня похоронить. Передайте ему, что м
ашины прибудут ночью. Летчики рассказывают, как погиб Супрун. На взлете у
его старенького МИГа отказал мотор. За спиной летчика сидел инженер Копы
лов. Он случайно остался жив. Получил лишь несколько царапин.
Ч Покрышкин! А где ты эту «зебру» взял? Ч спрашивает Комоса, наверное, дл
я того, чтобы отвлечь летчиков от мрачных мыслей.
Ч Подобрал…
Ч Так это же тот самый самолет, который мы видели. Точно! Какой-то испытат
ель гнал его из мастерских. Помню, он оставил машину на аэродроме и пошел в
город.
Ч Наверно, загулял и забыл о своей «зебре».
Ч Куда там забыл! Скорее всего пешком драпанул.
Ч Теперь ясно, по чьей вине мы с Чувашкиным мучились. Вечером, во время уж
ина, я подошел к столу, где сидели летчики, и заметил, что вид у них очень уны
лый.
Ч Ну чего носы повесили?
Ч Веселого мало. Знаешь, Супруна без нас похоронили.
Ч Как похоронили? Почему же не подождали, пока приедут все?
Ч Вон его спроси, Ч кивнул Голубев на сидевшего за отдельным столом кап
итана Воронцова. Ч Взял в помощь мотористов, отвез и закопал.
Стиснув зубы, чтобы не выругаться, я пошел к Воронцову.
Ч Почему не подождали полк? Кто дал вам право так относиться к нашим поги
бшим боевым товарищам?
Ч Не ваше дело! Как нашел нужным, так и поступил.
Ч Плохо, что таким бессердечным людям, как вы, доверяют власть. Разве Суп
рун не заслужил того, чтобы его похоронили с почестями? На его счету пять с
битых фашистских самолетов. А вы сбили хоть один самолет?
Ч Прекратить разговоры! Я приказываю вам замолчать! Я начальник!
Ч Начальник! Да вы знаете, что такое начальник? Это же самая человечная д
олжность в армии. Почитайте газеты. Настоящие начальники, как отцы, забот
ятся о подчиненных, а в бою впереди всех идут в атаку. А вы… трус. Может, забы
ли, как бросили мою пару под Изюмом, когда мы сопровождали ИЛов. Трус не мо
жет быть начальником!
Не знаю, чем бы закончился наш бурный разговор, если бы капитан Воронцов, б
росив вилку, не удалился из столовой.
Ч Не горячись, Саша! Ч сказал подошедший Комоса. Ч И вообще ты напрасно
затеял этот разговор. Такому не докажешь. Только наживешь себе неприятно
стей. Он тебе не простит.
К сожалению, Комоса оказался прав.
Через несколько дней я привел эскадрилью в Махачкалу. На аэродроме узнал
, что в этом приморском городке живет наш бывший летчик Викентий Павлови
ч Карпович. С адресом в кармане пошел к нему.
В небольшой комнатке, которую снимал Карпович, собралась уже целая компа
ния. Раньше меня туда пришли Фигичев, Речкалов и Труд.
Карпович встал из-за стола и шагнул мне навстречу. Тут я увидел, что одна р
ука у него неподвижна. Мы обнялись. Потом он познакомил меня со своей жено
й.
Стол хозяев не ломился от яств и напитков. А мы тоже после долгих странств
ий вдали от полка пришли в гости, как говорится, без «снаряжения». Я предло
жил Карповичу вместе сходить на базар и что-нибудь купить.
Мы вышли на улицу. Ветер доносил шум и запах моря.
Ч Ну, как тебе живется в тылу?
Ч Какой же здесь тыл, Саша! Теперь тут край войны. Не передний, конечно. Но
куда отступать дальше?.. Я промолчал.
Ч А насчет жизни, что ж, Ч продолжал Карпович. Ч Пока рана не заживет, ме
ня, наверное, будут кое-как снабжать. А потом… из армии не уйду. Как вылечус
ь Ч поеду в Москву, попрошусь в академию…
Ч Верно! Ч поддержал я. Ч Где-то на фронте я уже видел такого, как ты, одн
орукого. Распоряжался исправно.
Ч Мне еще полетать надо, Саша. Вся война Ч впереди.
Ч Да, сражения еще будут. Пружина только сжимается!
Ч Вот именно Ч сжимается, Ч поддержал Карпович. Ч И скоро разожмется
!.. Я верю в это.
Когда мы кое-что купили на базаре и в магазине, Карпович заторопился домо
й. А я решил прогуляться к морю, пока его жена приготовит закуску.
В памяти снова ожило все пережитое от первого взлета в Новосибирске до п
оследнего изнурительного путешествия. То ли нервы начали сдавать от уст
алости, то ли море навеяло грустные думы, но на душе у меня стало тоскливо.
Постояв несколько минут на берегу, я пошел к Карповичу. Там мы и заночевал
и всей компанией.
А на следующее утро мы, к огорчению гостеприимного хозяина, стали собира
ться в путь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162