Здесь только что побывали вражеские бомбардировщики. Го
рели хаты, на улице лежали разбитые повозки, лошади. Воронки от больших и м
алых бомб, казалось, еще дымились. Экипаж нашей машины и наши попутчики бр
осились подбирать разбросанное взрывом оружие. Я прихватил несколько г
ранат и полуавтомат, нацепил все это на себя, солдаты затащили в кузов руч
ной пулемет. На одной из брошенных сломанных повозок сержант-шофер обна
ружил бутыль спирта и тоже под всеобщий гул одобрения водворил на машину
.
В центре села стояло много военных грузовиков, тягачей, орудий. Я протисн
улся сквозь беспорядочно забитую транспортом площадь к группе высших к
омандиров, прислушался, о чем они говорят.
Черниговка, Андреевка, Володарское… Упоминание об этих селах мне сказал
о все. Никто из них не называл Мелитополя, Акимовки… Значит, наши войска в
этом районе уже не наступают, а отходят.
Я вижу мощные орудия. Но на их лафетах и на машинах ни одного ящика со снар
ядами. По петлицам определяю, что здесь и пехотинцы, и артиллеристы, и связ
исты Ч все смешались. Каждый из них, отдельно взятый, обладает силой, гото
вностью сражаться, но вместе они просто обыкновенная толпа, которую объе
диняет одно стремление: двигаться на восток. Я тоже такой. Я тоже хочу неме
дленно уехать отсюда, чтобы не быть отрезанным от своих, чтобы меня не нак
рыли здесь бомбы. Я не имею права задерживаться здесь долго. Поэтому я слу
шаю, стараясь определить, кто из них самый сильный, самый решительный, за к
ем можно было бы пойти на все опасности. Я решил, что буду держаться именно
этой группировки войск, спаянной одним твердым намерением.
Совет командиров решил: выступаем завтра на рассвете.
Возвратясь к своей машине, над которой возвышался киль самолета, я увиде
л на ней еще больше солдат, чем было. Как только я сообщил им, что выезжаем у
тром, люди разошлись устраиваться на ночлег.
Мы тоже подъехали к незанятой хате. Во дворе увидели хозяйку. Сержант пер
вым выпрыгнул из кабины, очевидно не полагаясь на мое умение завязывать
контакты с местным населением. Нам, сидевшим в кузове, был слышен их разго
вор. Он начал издалека, о трудном времени, о том, что уже почти сутки он и его
товарищи ничего не ели. Но хозяйка сразу разрушила все хитросплетения е
го речи:
Ч Ой, бидненьки ж мои! То заизжайте ж у двир. Оце тильки перед вечером бомб
ами таких гарних валашкив побыло. Наварю вам и нажарю. Ижте, бидненьки мои
!..
Поужинали мы очень плотно и сытно. Я поручил сержанту распределить, кто и
когда будет стоять на посту у машины, он повторил мое приказание и удалил
ся. Попросив разбудить меня на рассвете, я, уставший, сразу уснул. Проснулс
я я сам и глазам своим не поверил: за окном уже стоял почти день. Машина так
и стояла под хатой.
Одеваясь, бросился искать солдат. Неужели покинули меня?
Куда там покинули! Они все блаженно спали у соседей. Я начал их тормошить и
ругать. Тут я понял свою роковую ошибку Ч бутыль-то со спиртом в хату не з
абрал, она оставалась в машине! Когда я уснул, они, орлы, пили-гуляли почти в
сю ночь.
Отчитал как следует виновников, пригрозил наказаниями, какие были в моей
власти. Да что с этого? Потерянного времени не возвратишь. Машины, тягачи,
броневички, стоявшие вчера на площади, на поддержку и дружбу которых мы р
ассчитывали, уже были далеко отсюда. А в утренней тишине отчетливо слыша
лась западнее и восточное Большого Токмака гулкая артиллерийская пере
стрелка.
Что делать? Как быть? Двигаться одному на восток Ч бессмысленно. Наскоча
т вражеские мотоциклисты, сразу перестреляют нас, и конец. Патронов у нас
очень мало, людей всего пятеро.
Но терять время тоже нельзя. Решаю ехать до ближайшего большого села, рас
положенного западнее, Ч до Черниговки. Я запомнил рисунок этого села во
время полета над ним: оно узкой полосой тянется по балке на много километ
ров. Не может быть, чтоб там не нашел попутчиков!..
Ехали проселочными дорогами, вдоль посадок. Самолет мой грохотал на крут
ых поворотах, на переездах через канавы, на спусках. До чего дошло Ч мотаю
сь с ним по степным оврагам… И неизвестно, выкарабкаемся ли мы с ним из это
й дыры. Повсюду стреляют, и кажется, что эти звуки сплетаются над тобой, ск
рещиваются, а ты под ними словно в яме.
У крайних хат Черниговки мы увидели наших военных.
Сразу стало веселее. Я подошел к молодому артиллерийскому командиру, пре
дставился, сказал, кто я, откуда и что со мной случилось.
Ч Держись с нами, Ч сказал он, не глядя мне в глаза. Ч Мы ведем арьергард
ные бои, сдерживаем наступающие немецкие части.
По его тону не трудно было понять, что дела плохи.
Ч Вон там штаб укладывается. Свяжитесь с ними, Ч посоветовал мне команд
ир.
Со штабными машинами, среди которых был и броневичок, мы выбрались на дру
гую окраину села. Тут, у лесополосы, собралось уже несколько десятков маш
ин, самоходных гаубиц, много солдат и командиров, по виду Ч преимуществе
нно штабного народа. Стояли и совсем брошенные, с открытыми дверцами, нап
оловину «раздетые» грузовые автомобили.
Когда над нами появились вражеские самолеты, все убежали от машин и оруд
ий в лесополосу. Но вот настала тишина, мы возвратились к колонне. Стоим, ч
его-то ждем. Я перехожу от одной кучки людей к другой, пытаюсь расслышать
что-то более определенное о здешней обстановке, о намерениях командиров
. Говорят, что днем никуда прорваться нельзя. Надо ждать ночи, собраться вс
ем в один кулак и двигаться.
Ясно Ч будем ждать ночи.
А может быть, самим попробовать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162