Расспрашивать больше не о чем. Не о вещах же, которые я когда-то здесь оста
вил?
Во время нашего разговора к Флорике подбегает малыш и хватается ручонко
й за ее платье. Она гладит его по белокурой головке. Я смотрю на карапуза и
вдруг вспоминаю Миронова, Костю Миронова!..
Ч Ваш? Ч спрашиваю.
Ч Мой.
Хочется сказать матери, осиротевшему ребенку о Косте Миронове, назвать м
есто, где он похоронен. Но зачем им это? Флорика и так, наверное, отвечает вс
ем любопытным, что ее муж, отец мальчика, погиб на фронте. Это правда. Я жду е
е расспросов, жду, чтобы она узнала меня. Нет, она и не присматривается ко м
не. В ее душе все военные, особенно с погонами авиаторов, рождают только пе
чальные переживания.
Я попытался было взять малыша на руки, он отпрянул от меня, как напуганный
зверек. Да, он, наверно, не знает, как высоко могут поднять его мужские руки.

Ч До свидания, Ч говорю Флорике.
Ч До свидания, Ч отвечает она, так и не узнав во мне товарища Кости.
Вот и побывал я в том городке, от которого начался длинный и горький путь о
тступления. Здесь мои друзья услыхали первые взрывы вражеских бомб.
Я шел по главной улице, видел развалины и думал: сколько бед и страданий пр
инесла нам война! И руки сами собой сжались в кулаки.
Прокурор армии в ответ на мою просьбу и разъяснения показал распоряжени
е прокурора фронта: Клубова доставить, разжаловать, лишить орденов и нап
равить в штрафную роту для искупления вины в бою. Я немедленно полетел в ш
таб фронта. Теперь уже надо было не только добиваться смягчения приговор
а, но и срочно исправлять ошибку, допущенную из-за какого-то подлеца, сост
ряпавшего грязную фальшивку.
В штабе фронта было телеграфное распоряжение из Москвы, определявшее на
казание Клубову. Но фронт был решающей инстанцией, и я приложил все свое у
мение убеждать, чтобы склонить прокурора к пересмотру дела, разраставше
гося, как ком снега, пущенный с горы.
Ч Будем судить, Ч сказал прокурор.
Ч За что?
Ч За хулиганство. Ч За это следует. Но не за убийство же!
Ч Если его не было, выдумывать не станем.
Это другой разговор. Стихийное развитие раздутого дела Клубова было ост
ановлено. Теперь следовало ожидать справедливого разбирательства, кот
орое бы не позволило кому-то погреть руки на ошибке человека. Ведь если уж
е в Москве, в штабе ВВС, знают о проступке летчика, значит этот «кто-то» дей
ствовал очень оперативно и злонамеренно исказил факты.
Когда я возвратился в штаб дивизии, сюда как раз передали сообщение о том,
что на нашем участке фронта войска противника перешли в контрнаступлен
ие. Над передним краем в воздухе непрерывно стоял гул вражеских самолето
в. Генерал Утин, позвонив мне, приказал немедленно отправиться на станци
ю наведения.
По пути на передний край я завернул на полковые аэродромы. Необходимо бы
ло рассказать летчикам о контрнаступлении немцев, а главное Ч обсудить
с ними, как мы, гвардейцы, будем действовать в эти дни. Командирам полков я
уже дал указание Ч на каждое боевое задание отправлять по две-три восьм
ерки. Но мне хотелось, чтобы летчики сами поняли необходимость этого, не в
орчали, если им придется в два раза чаще, чем раньше, подниматься в воздух.

Летчики, конечно, дружно поддержали мое решение. Они понимали, что раз про
тивник действует большими группами, то и нам, чтобы не нести потерь, лучше
бить его крупными силами Ч бить кулаком.
Час спустя я наблюдал, как три наши восьмерки действовали над передним к
раем. Как и на Кубани, они ходили на встречных курсах, на разных высотах, пр
осматривая небо до самых верхних слоев.
Моя станция наведения, установленная на холме, хорошо замаскирована. Из
укрытия, расположенного вблизи батареи «катюш», мне видно, как наши войс
ка отражают атаки танков противника, как, поддерживая пехоту, укладывают
бомбы по целям «Петляковы» и «Ильюшины».
Бой достигает наивысшего напряжения. Мне приходится то и дело связывать
ся со штабом дивизии и корпуса, чтобы вызвать новые силы прикрытия, четко
управлять действиями самолетов, находящихся в воздухе.
Этот день, наполненный громом артиллерийской канонады, гулом самолетов,
свистом бомб, возгласами и криками людей Ч я до вечера не снимал наушник
ов, ни на минуту не оставлял радиостанции, Ч этот день страшным штормом п
рокатился через меня. Своими глазами я видел пылающие вражеские машины,
сбитые огнем наших истребителей. Воздушные бои были жаркие, затяжные. По
чти каждая группа вынуждена была из-за нехватки горючего совершать поса
дку на ближайших аэродромах. Заправившись, самолеты снова поднимались в
воздух и продолжали сражение.
Вечером дивизия получила новое задание: завтра утром блокировать немец
кие аэродромы. Мы решили появиться над ними перед приходом наших штурмов
иков и бомбардировщиков. Задание воодушевило всех: ничто не приносит так
ого удовлетворения на войне, как сознание собственной силы, позволяющей
отплатить противнику тем, чем когда-то он донимал нас.
Были составлены группы, определен порядок взлета, выделен резерв для нар
ащивания сил. Начальник политотдела Мачнев распорядился: на рассвете вс
ем политработникам быть на аэродромах вместе с летчиками. Готовился реш
ительный удар по авиации противника, расположенной в Румынии.
Чтобы пойти на боевое задание, я накануне поздно вечером прилетел в 16-й по
лк. Летчики почему-то еще не спали. Они разговаривали о только что закончи
вшемся суде над Клубовым. Я стал искать глазами виновника всеобщего возб
уждения, но его в общежитии не оказалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162