Застыв у своего МИГа, рядом с грузовиком-бомбовозом, я с
тал ждать, что будет. Мною овладело какое-то безразличие, а может быть, даж
е презрение к смерти.
«Юнкере» с ревом пронесся над головой, с набором высоты ушел от аэродром
а, а я стоял и ждал взрывов. Прошла секунда, другая, а в воздухе по-прежнему
висела тишина.
Я не выдержал, шагнул вперед и увидел вокруг множество неразорвавшихся б
омбочек.
Подошли Чувашкин и шофер бомбовоза. Покинув укрытия, возвращались сюда и
другие авиаторы.
Мне нужно было идти на КП доложить о результатах разведки, которые уже на
верняка устарели. Заметив, что возле «чаек» появились летчики, я заверну
л к ним.
Ч Почему не взлетели навстречу «юнкерсам»?
Ч Спрашивай у начальства, Ч угрюмо ответил один из летчиков.
Ч Я у вас спрашиваю! Ч повысил я голос, и руки невольно сжались в кулаки.
Ч Враг безнаказанно отбомбился и ушел. А вы сидели в щелях и преспокойно
наблюдали. Совесть у вас есть?
Ч Нам приказано прикрывать самолет комдива и без его разрешения не выл
етать.
Ч Но вы же знали, что на аэродроме не было других подготовленных к вылету
истребителей?
Ч Нам самим не хочется сидеть сторожами возле УТИ, да что поделаешь.
Махнув рукой, я пошел на КП. Тягачи уже вывозили МИГи из опасной зоны, осто
рожно объезжая застрявшие в земле бомбочки. Только тут я понял, почему не
разорвались «лягушки». «Юнкере» очень низко вышел из пикирования. Видим
о, вражеский летчик, увидев незамаскированный самолет и полуторку, решил
наверняка поразить цель, да не рассчитал.
Все реже летаем за Днестр, затянутый облаками дыма. По левому берегу реки
от Могилев-Подольского на юг движутся немецкие войска. На наших картах в
от уже несколько дней пестрят наименования населенных пунктов этого ра
йона. Ямполь, Вапнярка, Ольгополь, Кодыма.
Летим на Кодыму. Здесь наша разведка обнаружила большую колонну вражеск
их войск. Группе «чаек» и И-16 приказано нанести по ней штурмовой удар. Мы пр
икрываем штурмовиков. В моем звене место Дьяченко занял молодой летчик В
икентий Карпович. Опять тройка.
Приходим в заданный район. «Чайки» и «ишачки» начинают с пикирования кле
вать вражескую колонну, растянувшуюся на несколько километров. Появляю
тся «мессершмитты». Они пытаются прорваться к «чайкам». Бой начинается б
ез прощупывания.
Оторвавшись от преследующего меня «мессера», я с набором высоты иду влев
о, чтобы навалиться сверху на тех истребителей, которые атакуют «чаек». Н
ужно дать возможность нашим штурмовикам сбросить бомбы и изготовиться
к бою. Но обстановка заставляет меня тотчас же отказаться от этого замыс
ла. Взглянув влево, вижу, что в хвосте самолета Карповича завис «мессер». Б
оевого опыта у нашего летчика нет, и вряд ли он сумеет уйти из-под удара. Ес
ли бы у нас было радио, я бы подсказал ему, как лучше поступить.
Спешу на помощь Карповичу. Нельзя допустить, чтобы его сбили в первом же б
оевом вылете. Такая травма заживает так же медленно, как срастается пере
ломленная кость.
Сближаясь с «мессершмиттом», пытаюсь понять, почему мой правый ведомый К
арпович очутился ниже меня. Все ясно: опять дал о себе знать строй тройки.
Когда я делал левый разворот, Лукашевич пошел за мной, Карповичу тоже сле
довало идти за нами. Но это нелегко было сделать. На крутом развороте само
лет мог свалиться в штопор, на медленном Ч неминуемо отставал. И ведомый
поступил так, как мы делали иногда во время учебных воздушных боев, Ч раз
вернулся вправо. А поскольку скорость у меня на форсаже была большая, Кар
пович моментально оторвался от нас. Тут и пристроился к нему «мессер», пр
едвкушая легкую победу.
На предельной скорости атакую «мессера», преследующего Карповича. Пули
прошивают кабину вражеского истребителя сбоку, и он, клюнув носом, летит
к земле.
Мой ведомый только теперь увидел меня и понял, что произошло. Но мне неког
да «брать его за руку». Внизу ведут неравный бой с фашистами наши «чайки»
и «ишаки». Их много, но «мессершмиттам» не удается достать кого-нибудь из
них. Я провожаю взглядом самолет Карповича, который почему-то взял курс н
а Котовск, и ищу глазами Лукашевича. Но его нигде нет. Тогда я бросаюсь на «
мессершмиттов», атакующих штурмовиков.
На обратном маршруте восстанавливаю в памяти подробности боя, пытаясь о
пределить тот момент, когда мог быть атакован Лукашевич. На первом разво
роте влево я видел его. Потом мое внимание отвлек «мессершмитт», преслед
овавший Карповича. Куда же исчез Лукашевич?
Снова возвращаюсь домой без ведомых. Пролетая над аэродромом, вижу, что с
амолет Карповича уже на стоянке. Сажусь, заруливаю машину и подхожу к Вик
тору Петровичу, который беседует с моим правым ведомым. Карпович подробн
о рассказывает, что с ним произошло в воздухе. Я слушаю, с трудом сдерживая
нетерпение: хочется спросить, почему он отвернул вправо, когда я делал ле
вый разворот? Именно здесь исток всех его последующих ошибок. Выбрав мом
ент, задаю ему, наконец, этот вопрос.
Ч Отстать боялся, Ч откровенно признается Карпович.
Ч Тогда почему же на малом вираже разворачивался? У нас был уже такой лет
чик, который не признавал глубоких виражей, Ч Овчинников. И он погиб в пе
рвом же воздушном бою. Ты тоже сегодня был на волосок от смерти. Есть пробо
ины?
Ч Есть.
Ч А мотор хорошо работал?
Ч Хорошо.
Ч Уходить домой тоже не следовало. Карпович молчит. Виктор Петрович смо
трит то на него, то на меня. Потом спрашивает у меня о Лукашевиче:
Ч Сбили?
Ч Не видел.
Ч Что же с ним случилось?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162