О нем мне стало известно больше, чем знали дома.
Еще в Краснодаре, в кулуарах суда над предателями народа, ко мне подошел к
акой-то незнакомый сержант и спросил:
Ч Вы Покрышкин?
Ч Да.
Ч У вас был брат Петр?
«Был»? Само это слово таило в себе что-то недоброе. Рассказ незнакомца под
твердил мою горькую догадку. Вместе с Петром сержант находился на кадров
ой службе. Война застала их на финской границе. А дальше…
Ч Нас отрезали и прижали к Ладожскому озеру. Боеприпасы кончались, и мы в
ынуждены были перед отходом утопить свои пушки. Сделали плоты и ночью от
правились через бушующее озеро. Под покровом темноты еще можно было наде
яться на спасение от немецкой авиации и переплыть к своим. Петр подобрал
небольшую группу и остался прикрывать наш отход. На прощание он сказал м
не: «Есть гранаты и немного патронов, будем пробиваться через леса». Когд
а мы отплыли, позади долго слышались стрельба и взрывы. Больше я его не вид
ел. Вам ничего не известно о нем?
Ч Нет.
Ч Значит, он там и сложил голову. Да, это был Петр Покрышкин. Между прочим,
вы похожи с ним, особенно глазами. Когда я услыхал: «Герой Советского Союз
а Покрышкин», то подумал: «Неужели это Петр?» Его характер я немного знал.
Такой не сдастся в плен. Он, конечно, пошел на врага с гранатами.
Простившись с сержантом, я ушел на заседание. Слушая новые показания под
судимых, я определил главное в поведении изменников Родины Ч животный с
трах перед врагом, перед малейшей опасностью. Из этого мерзкого страха, к
ак из лесного мха, выползала гадючья голова измены. Как противны эти жалк
ие людишки, продавшие свои души ради того, чтобы выжить!.. И наоборот, в людя
х, ненавидящих всей душой захватчиков, Ч сколько в них мужества, верност
и своим отцам, матерям, братьям, сестрам, невестам… Своей Родине!
…О разговоре с сержантом мне хотелось написать в Новосибирск еще с Кубан
и. Но я до сих пор не решался этого сделать. Ждать все-таки легче, чем думать
, что сына уже нет. Я решил: если представится случай побывать дома, тогда и
расскажу обо всем.
Когда я мысленно представлял себе поездку в Новосибирск, то невольно дум
ал и о своих двух Золотых Звездах. Чего греха таить: хотя мы, фронтовики, и р
едко говорили между собой о наградах, но каждый понимал их значение. И ком
у из нас не хотелось, чтобы его заслуги по достоинству оценили?!
Две Золотые Звезды, которыми наградило меня наше правительство Ч втору
ю я получил в конце августа 1943 года, Ч часто обращали мои думы к прошлому, з
аставляя заново переосмысливать свою жизнь. Когда, например, мне вручали
вторую Звезду Героя, я почему-то сразу подумал о Степане Супруне, о слова
х, сказанных им при встрече в Хосте, за несколько лет до войны. Он верил, что
я добьюсь своей цели, видел во мне еще тогда качества, необходимые летчик
у-истребителю.
Человеку всегда приятно сознавать, что он осуществил заветную мечту. То
же чувство испытывал и я, став летчиком-асом, десятым в стране дважды Геро
ем. В памяти оживали самые тяжелые дни моей жизни, дни, когда решалось глав
ное: пойду ли я дальше по избранной дороге или препятствия столкнут меня
с этого пути?
Самым главным, самым священным для меня был всегда долг перед Родиной. Я н
е останавливался перед трудностями, если они вставали на моем пути, не хи
трил ни перед своей собственной совестью, ни перед товарищами. В бою стар
ался как можно лучше выполнить поставленную задачу, нанести врагу как мо
жно больший урон.
Своими высокими наградами я во многом был обязан боевым друзьям-однопол
чанам. Без их надежной поддержки в бою я бы не сбил и половины тех самолето
в, которые значились на моем счету. Да, я рисковал в поединках с врагом, но м
оя дерзость всегда опиралась на четкое взаимодействие с ведомым и други
ми летчиками.
Размышляя о прошлом, я признавал, что порою был резковат по отношению к не
которым старшим товарищам. Но и они не всегда правильно оценивали мои су
ждения и поступки. Это относилось прежде всего к Краеву. Позже, когда приз
нание моих заслуг заставило его изменить свои взгляды, мы никогда не всп
оминали о наших прежних стычках, словно их и не было. Но, как говорится, пол
ного примирения между нами так и не произошло, поскольку мы были и остали
сь совершенно разными людьми. Время подтвердило это.
Мечты о кратковременной поездке домой переплетались и с думами о Марии.
Она служила на другом фронте и в своих письмах разными намеками все врем
я давала знать, где находится ее часть. Поэтому я всегда имел возможность
изредка видеться с ней,
В этих «залетных» визитах, казалось, не было ничего порочащего девушку. Н
о вокруг нее были разные люди, и некоторые из них по-своему оценивали наши
встречи. Всякие пошлые намеки омрачали наши взаимоотношения. Особенно т
яжело воспринимала их Мария. И мы договорились с ней в первом же большом г
ороде обязательно оформить брак. Но где он, этот город, в котором сольются
наши разделенные войной дороги? Не оборвет ли одну из них огонь сражений?

А Мария все больше и больше тревожилась за мою судьбу. Нет, она не требовал
а, чтобы я забрал ее к себе, хотя такое решение нам давно подсказывали чувс
тва. Мы стремились быть вместе. О нашей любви уже знали и ее и мои родители.
Но боялись, как бы кто-то со стороны не принял нашу близость за пошлые изд
ержки войны.
Долг перед Родиной требовал от нас безраздельной преданности боевой сл
ужбе. Мысли о личном счастье отступали на второй план.
К концу октября наши войска, очистив от врага Таврию, устремились в Крым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162