Где же вся эскадрилья?
На аэродроме вижу семь самолетов, один почему-то застрял на краю летного
поля. При посадке он попал колесами в щель. Лопасти винта стали похожи на б
араньи рога. Верно говорят, что беда одна не приходит.
Снова приказ о вылете. Надо перехватить группу «юнкерсов», которая идет
на Кишинев.
«Лапотники», как называли мы самолеты Ю-87 за их нёубирающиеся шасси, зави
дев нашу семерку, беспорядочно сбросили бомбы и повернули домой. Но две м
ашины мы все-таки успели сбить.
На нас навалились подоспевшие «мессершмитты». Одному из них удалось зай
ти Дьяченко в хвост и дать прицельную очередь. Летевший рядом Лукашевич
бросился на помощь другу, да опоздал. Правда, он сбил этого фашиста, но уже
после того, как тот сумел атаковать наш МИГ.
Перевернувшись через крыло, самолет Дьяченко вошел в пике и устремился к
земле. Мы ждали, что летчик выбросится с парашютом, но он почему-то медлил.
«Прыгай! Прыгай!» Ч закричал я во весь голос, словно Дьяченко и в самом де
ле мог услышать меня.
У самой земли самолет вдруг резко вышел из пике и повернул на восток. Лука
шевич догнал его и сопровождал до аэродрома.
После посадки выяснилось, что Дьяченко пытался, но не мог покинуть машин
у. Оказывается, во время пикирования открыть фонарь невозможно. После эт
ого случая все наши летчики стали летать с открытыми кабинами. Я же лишил
ся фонаря намного раньше, чем выявился его дефект.
Вчера мы, возвращаясь домой, по своей доброй воле «завернули» за линию фр
онта, а сегодня нам штаб дивизии приказал перед возвращением в Маяки обя
зательно проштурмовать вражеские войска между Унгенами и Бельцами. При
нимая приказ по телефону, я заметил, что надвигается грозовая облачность
и поэтому темнота наступит нынче раньше обычного. Командир полка пообещ
ал сообщить мои соображения командиру дивизии. Через несколько минут зв
онок:
Ч Лететь во что бы то ни стало! Да, надо немедленно взлетать.
Идем навстречу широкой туче. Черная стена, расчерченная молниями, стоит
перед нами. У меня на минуту появляется сомнение в успехе такого вылета. Р
азвернуться бы и уйти на аэродром. Но тут же вспоминаю о характере комдив
а. Каждый его приезд на наш аэродром кончался разносом, смещением кого-то
с должности, выговорами. Когда в боевом полете, перед испытанием, перед гр
озой вспоминаешь о своем высоком командире именно такое, когда думаешь о
наказаниях, суровых словах, которые сорвутся с его уст, тогда теряешь тре
звое, рассудительное отношение к своему делу и выполняешь его почти форм
ально. Если я, очутившись перед грозовой тучей, возвращусь домой, мне комд
ив не поверит, что сделано это не из упрямства. А то еще обвинит в трусости.

До войны мне однажды пришлось увидеть, как молния попала в самолет, и он, п
адая, сгорел как спичка. Ищу, где туча пореже, и устремляюсь в это затянуто
е сеткой дождя окно.
Здесь, за черной стеной, чудесная погода: прямо перед нами за горизонт сад
ится солнце, на мокрых дорогах блестят лужи, стекла немецких машин.
Мы в несколько заходов проштурмовали вражеские войска и легли на обратн
ый курс.
И снова перед нами бушующая туча, теперь еще гуще. Ни одного просвета. Идем
напролом. Из дня влетаем прямо в ночь. Вспышка молнии наполняет черный до
ждевой мрак ослепительным светом. Молния рядом. Но думаешь не о ней. Забот
ишься только о том, чтобы не отклониться от своего направления: где-то вбл
изи летят товарищи. Приборов не видно.
Минута длится очень долго. Но вот впереди уже забрезжил свет. В полумраке
видны очертания местности. Звено Фигичева выскакивает из облаков рядом
с моим. После такой тьмы приятно увидеть самолеты всей группы.
Однако здесь, по эту сторону тучи, в самом деле ночь. Куда лететь? Как добир
аться до Маяков?
Лучше всего найти железную дорогу, над ней дойти до Котовска, а оттуда дом
ой рукой подать.
Некоторое время вся группа идет за мной. Но что это? Фигичев вдруг отвалил
в сторону, за ним повернули и его ведомые. Куда он повел звено? Что за своев
олие!
Бросаюсь в погоню, но самолеты словно растворяются в сумерках. Убедившис
ь, что искать их бесполезно, выхожу на Маяки.
Сели в темноте, с фарами. На стоянке звена Фигичева не оказалось. Техник чт
о-то мне говорит, а я думаю о своем. Из всей эскадрильи на аэродром возврат
илась всего одна пара. Где же сели остальные самолеты, куда повел их Фигич
ев? А что, если заблудятся и ''идут в Молдавию? Нет, не может быть! Там, на запад
е, высекает молнии неутихающая гроза Ч надежный ориентир. Ну, а если они п
риземлились где-нибудь у соседей? Все равно должны были сообщить о себе.

С тяжелыми думами прихожу на КП. Виктор Петрович начинает обзванивать аэ
родромы, а я стою и проклинаю Фигичева. Нигде его нет Ч ни в Григориополе,
ни в Котовске.
Иванов кладет трубку и говорит:
Ч Поехали на ужин! К утру все прояснится.
Ч Конечно, найдутся, Ч успокаивает Никандрыч, укладывая в папку какие-
то бумаги. Ч Да, товарищ майор, Соколов прибыл.
Ч Очень хорошо, что прибыл, Ч заключает Иванов и внимательно смотрит на
меня.
Ч Зачем так поздно нас выпустили на задание? Ч спрашиваю его убитым гол
осом.
Ч Вот завтра сюда прибудет сам, его и спросишь, Ч отвечает командир. Ч П
онимаешь?
Ч Понимаю.
Ч Поехали.
В столовой было уже полно народу. Только за столом нашей эскадрильи сиде
л всего один человек Ч Анатолий Соколов. Улыбаясь, он шагнул мне навстре
чу, но, заметив, что я темнее тучи, озабоченно спросил:
Ч Что случилось?
Когда я рассказал, как потерял звено Фигичева, он даже рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162