Лавриненков тоже пострадал от немецкой «рамы» Ч воздушного разведчик
а и корректировщика «фокке-вульф-189». Он атаковал ее над рекой Миус, там же,
где пострадал Березкин, когда во время атаки столкнулся с ней. «Рама» сва
лилась на землю, а за ней на парашюте и Лавриненков. При раскрытии парашют
а оторвало пистолет. На немецкой территории его схватили солдаты, что на
зывается, «за ноги». При нем не было ни орденов, ни документов Ч только в к
армашке гимнастерки последнее письмо из дому.
Ч Лавриненкоф? Это фамилия нам известно, Ч обрадовался производивший
допрос немецкий офицер.
Капитан, конечно, отрицал, что это его фамилия. Но у немецких разведчиков н
ашелся альбом фотографий летчиков, среди которых легко можно было узнат
ь характерное, бровастое лицо Лавриненкова. Отпираться дальше было нево
зможно. На летчика навалились с расспросами о дислокации, о боевых машин
ах наших полков. Говорить об этом или не говорить Ч полностью зависело о
т Лавриненкова, его идейной стойкости, убеждений. Он молчал. Его били. Он м
олчал.
В простой хате донецкого села, где происходил этот допрос, применялись м
етоды гестаповского застенка. Но они не сломили стойкости летчика-комму
ниста. Немцам не оставалось ничего другого, как отправить Лавриненкова в
глубокий тыл. Авось там развяжут ему язык ужасы концлагерей и изощренны
е пытки. Но на всякий случай, чтобы расположить летчика к себе своим обхож
дением, Лавриненкова и еще одного нашего летчика-штурмовика направили в
тыл не этапным порядком, не в товарняке, а в купе пассажирского вагона, за
компанию с немецкими офицерами, ехавшими домой в отпуск.
И Лавриненков решил твердо: бежать, обязательно бежать, удача или гибель
Ч все равно. Нужен был только момент. А его можно было выбрать лишь ночью.

Вот и наступила уже последняя ночь. Поезд подходил к Одессе. Конвоиры, пос
тавив на колени и открыв свои набитые бутылками и консервами чемоданы, у
влеклись едой. Автоматы отложены в сторону. Лавриненков и штурмовик сдел
али вид, что крепко спят. Штурмовик все время держался за гимнастерку Лав
риненкова, чтобы по первому его движению броситься вместе с ним. Дыхание
сдавливалось, прерывалось непреодолимым волнением.
Пировавшие за столиком о чем-то заспорили. Вот они оба наклонились к чемо
дану, что-то пересчитывая и укладывая.
Настала долгожданная минута. Лавриненков стукнул по чемодану. Все, что б
ыло в нем, полетело на конвоиров. Крик в купе. Советские летчики выбросили
сь из вагона на полном ходу поезда. Удар о землю, кувыркание. Выстрелы, всп
ышки огня, свист пуль. Поезд отправился дальше.
В деревне летчики обменяли все, что было на них и при них, на простую одежд
у и побрели на восток. Не скоро они, заросшие бородами, в лохмотьях, попали
в один из местных партизанских отрядов и стали его бойцами. Через некото
рое время их перевезли на самолете через линию фронта, и они возвратилис
ь в часть. Здесь должна была начаться проверка заподозренных в таком «ле
гком» бегстве из плена. И она бы, эта проверка, возможно, затянулась надолг
о, если бы наша армия не освободила Донбасс, в частности и то село, где неме
цкие разведчики допрашивали Лавриненкова. Старики, ютившиеся в каморке
этой хаты, все слышали, что происходило за стеной. Они с восхищением вспом
инали молодого бровастого летчика, который «мовчав як камень». К этим св
идетельствам присовокупились и данные партизанского отряда, который в
ышел навстречу нашим частям, и имя Лавриненкова, его подвиг в поединке с н
емецкими офицерами стали известными всей стране.
Я слушал тогда этот рассказ, смотрел на молчаливого капитана и думал о др
угих летчиках, наших однополчанах, чья судьба затерялась где-то там, за ли
нией фронта. Как они ведут себя? Что делают для того, чтобы приблизить побе
ду над врагом? Чтобы возвратиться в родную семью? Трудно ответить. Но мы на
своем пути наверняка разыщем еще не одну такую хату, поляну, дорогу, немец
кий концлагерь, которые засвидетельствуют нам верность людей с голубым
и петлицами и погонами своему высокому долгу, нашей Родине.
Накануне Нового года полку приказали перебазироваться в село Чернигов
ку на отдых и доукомплектование.
Черниговка… Я помнил ее, раскинувшуюся по балкам и оврагам, которые помо
гли нам выбраться из окружения.
Я сразу подумал о Марии. Вот здесь и встретимся с ней. Чтобы не расставатьс
я никогда.
Начались сборы. Когда была дана команда на перелет и одна эскадрилья уже
поднялась в воздух, мне позвонили из штаба дивизии: срочно явиться к кома
ндующему армией. Эта экстренность и неизвестность меня взволновали.
«Наверное, даст нагоняй за переправу», Ч решил я, выбрав, как всегда, само
е худшее. Несколько дней назад немецкие бомбардировщики разрушили одну
из наших переправ. Произошло это вечером. Наш локатор вовремя засек приб
лижение группы вражеских самолетов. Я решил выслать на перехват два звен
а: одно из Аскании-Нова, другое из Дружелюбовки. Но только что возвративши
йся из госпиталя Краев отменил мое распоряжение.
Ч Время позднее, Ч сказал он. Ч При посадке могут случиться неприятно
сти.
Я настаивал, но не смог его убедить. И вот результат: переправа пострадала
. Теперь командующий, очевидно, заинтересовался этим случаем…
Генерал Хрюкин встретил меня так приветливо, что я сразу же забыл о своих
опасениях. Он повел разговор об «охотничьих» полетах над морем.
Ч Летчики других полков летают пока вхолостую. В чем дело?
Ч Потому что всякий раз на берег поглядывают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162