Однако подобные встряски не проходят бесследно и существенно сказываю
тся на телесных силах. И если Пардальян, благодаря своей воле и своему хар
актеру, которые превращали его в личность поистине исключительную, смог
вернуть себе достаточно душевного спокойствия и хладнокровия, чтобы по
философствовать, да еще и иронически, то вновь обрести свои растраченные
физические силы он не смог.
Шевалье был смертельно бледен, на дне его глаз гнездилась растерянность
, он шел, шатаясь, словно пьяный.
Шагая по пустынным и темным улицам (на Севилью уже опустилась ночь), он вор
чал:
Ц Из-за голода я совсем ослабел, у меня даже голова кружится. Я думаю, мэтр
Мануэль, Ц краса и гордость испанских трактирщиков, вряд ли найдет в под
валах своей «Башни» достаточно снеди, чтобы утихомирить этого пожирающ
его меня зверя!
И мысленно он составлял длинное меню, перед которым снял бы шляпу и сам Га
ргантюа.
Будь Пардальян менее голоден, менее измучен, он бы, конечно, заметил, что с
того самого момента, как он вышел из дворца, за ним неотступно следовали ч
етыре тени, с терпеливой неутомимостью сопровождая его на почтительном
расстоянии.
Однако Пардальян, как мы уже сказали, мечтал сейчас лишь о еде и о выпивке.
Истина обязывает нас сказать, что в этом он действительно крайне нуждалс
я. А потому чем длиннее и тяжелее ему казался путь, тем длиннее становилос
ь меню, которое он сочинял в уме.
Но если шевалье ничего не заметил, то мы, располагая соответствующими св
едениями, считаем своим долгом рассказать обо всем читателю и потому про
сим его вернуться на несколько часов назад, к тому моменту, когда Бюсси-Ле
клерк вышел от Фаусты, где он добился для себя права командовать остальн
ыми тремя охранниками; он вышел, исполненный решимости убить Пардальяна.

Бюсси-Леклерк был признанным мастером поединков, и его репутация прочно
покоилась на двух десятках дуэлей, где он всегда ранил или убивал своих с
оперников... не считая бесчисленных схваток с известнейшими мастерами фе
хтования, наемными убийцами и бретерами, Ц схваток, из коих он всегда вых
одил победителем.
Эта репутация непобедимого фехтмейстера была гордостью, славой, честью
Бюсси-Леклерка. Ею он дорожил больше всего на свете. Чтобы сберечь эту реп
утацию в неприкосновенности, он без колебаний пожертвовал бы своим сост
оянием, своим общественным положением, своею жизнью и даже честью.
Однако эта репутация рухнула самым плачевным образом в тот день, когда П
ардальян, словно играючи, при свидетелях, выбил оружие у него из рук.
Обезоружили! Его! Непобедимого Бюсси-Леклерка! Он плакал от бессильной я
рости и стыда.
Самое ужасное заключалось в том, что, подвергнувшись столь позорному уни
жению, он долго и со знанием дела тренировался, изучая выпады в тишине фех
товального зала. После того, уверенный, что сможет достойным образом пар
ировать удар, подробнейше изученный и победно опробованный на всяком, кт
о имел хоть какое-нибудь имя в искусстве владения шпагой, Бюсси-Леклерк н
еоднократно мерился силами со своим победителем Ц однажды даже при нек
их странных и фантастических обстоятельствах, во всем игравших на руку е
му, Бюсси-Леклерку, Ц и во всех этих схватках его постыднейшим образом л
ишали оружия.
Последнее злоключение этого рода с ним случилось совсем недавно, уже в И
спании: в тот день, когда он нагнал Фаусту, он нежданно-негаданно столкнул
ся с Пардальяном и храбро атаковал его. Ибо Бюсси был храбр, очень храбр.
Он переживал сие происшествие еще более болезненно, чем предыдущие, пото
му что именно после этой встречи Ц четвертой по счету, Ц ради которой Бю
сси и проделал столь далекий путь, он вынужден был признаться себе, что ем
у не удастся поразить своей шпагой шевалье де Пардальяна, который, в дове
ршение всего, находил злое удовольствие в том, чтобы каждый раз щадить ег
о.
И вот теперь Бюсси-Леклерк, который понял, что не в силах справиться с эти
м дьяволом, сгорал от желания увидеть себя лежащим в луже крови и умирающ
им от ран, ибо он, Бюсси, предпочитал смерть тому, что он считал для себя бес
честием.
Живым олицетворением его, Бюсси, бесчестия, стал для него как раз Пардаль
ян.
Ц Нет, но почему я должен погибать, разрази меня гром на этом самом месте,
Ц неистовствовал Бюсси-Леклерк, шагая взад-вперед по своей комнате. Ц
Раз Пардальян не хочет меня убивать, значит мне самому придется убить ег
о!
Да, но как же поразить его? Всякий раз, когда я скрещиваю с ним свою шпагу, он
а, подлая тварь, словно желая доказать свою легкость и грациозность, сама
вылетает у меня из рук, устремляясь в поднебесье! Можно подумать, что дьяв
ол одалживает ей свои крылья... и в самом деле... если поразмыслить хорошень
ко... я ничуть не удивлюсь, если тут обнаружится какое-нибудь колдовство.
И храбрый Бюсси, трепеща при мысли о вмешательстве адских сил, в то же врем
я радовался, что нашел наконец первопричину своих многочисленных пораж
ений (он совершенно искренне считал такое объяснение правдоподобным). Од
нако он стал замечать, что в размышлениях своих он все чаще приходил к выв
оду о необходимости убить Пардальяна, стереть его с лица земли любой цен
ой. Это приводило его в ярость. Он повторял:
Ц Клянусь головой и брюхом! Смерть всем чертям! И надо же, чтобы я, Бюсси, д
ошел до такого!
Бюсси-Леклерк был бретером, человеком без чести и совести... но он не был уб
ийцей!
Именно мысль об убийстве разумел Бюсси под словами «дошел до такого», и о
на (эта мысль) унижала его, заставляла бледнеть от стыда и вызывала у него
приступы неописуемого гнева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145