невзирая на все свои уси
лия, он ощущал, что боится ее, и это приводило его в неистовую ярость.
Он стал подниматься по ступеням.
Лестница привела его в сводчатый зал; через отдушину, расположенную на п
отолке, сюда проникал слабый свет. Этот тусклый полумрак, сменивший собо
й непроницаемую темноту, в которой он так долго находился, показался ему
радостным и даже несущим надежду, как солнечное небо. Он только что вышел
из могилы, где вдыхал зловонный ледяной воздух, поэтому неудивительно, ч
то он обрадовался теплому и более-менее светлому, хотя и затхлому залу.
Он испытал некоторое облегчение. И вместе с облегчением он обрел мужеств
о и веру в свои силы.
Шевалье стряхнул на блестящие плиты грязь, облепившую в подземелье его п
одошвы, и, довольно улыбаясь, крикнул во весь голос, радуясь громким звука
м и эху:
Ц В добрый час, черт побери! Здесь можно дышать, здесь хорошо видно, здесь
не нужно сражаться с отвратительными животными, которые одолевали меня
внизу. Клянусь головой и брюхом Ц жизнь прекрасна!
И подумать только, всего пять минут назад я мог упрекать себя в том, что у м
еня хватило здравого смысла не напрашиваться на мушкетный залп этих беш
еных псов, преградивших мне дорогу. Да, так уж мы устроены, что и малой толи
ки воздуха и света нам бывает достаточно, чтобы смотреть на вещи более зд
раво.
Пофилософствовав таким образом, шевалье с обычной своей быстротой и тща
тельностью осмотрел помещение, где находился. Кончилось это тем, что он п
обледнел и прошептал:
Ц Вот оно как! Значит, меня таки загнали в эту знаменитую камеру пыток, гд
е я должен найти свой конец! Клянусь папским пупком! Господин Эспиноза ре
шил, что я обязан здесь оказаться, и вот я и впрямь здесь!
Его лицо приняло то непроницаемо-холодное выражение, какое оно обычно и
мело в минуты решительных действий; на губах появилась еле приметная, чу
ть окрашенная иронией, улыбка, а пристальный взгляд стал более тщательно
изучать это мало привлекательное место.
В комнате оказалось относительно чисто. Стены были облицованы беломрам
орными плитками, такими же плитками был вымощен пол, а многочисленные же
лобки, избороздившие его вдоль и поперек, служили, по всей видимости, для с
тока крови тех несчастных, на кого опустилась тяжелая длань инквизиции.

Тут была представлена самая полная коллекция всех существующих орудий
пыток Ц а описываемая нами эпоха достигла в страшной науке истязания че
ловеческой плоти поистине изумительных высот! Ц Эти орудия висели на к
рючках и лежали на полу и на полках.
Клещи, щипцы, железные ломики, ножи, топоры всех размеров и всех форм, жаро
вни, связки веревок, диковинные и неведомые инструменты Ц да, здесь, каже
тся, можно было увидеть Ц причем разложенной по полочкам и тщательно вы
чищенной! Ц всю ту зловещую утварь, которую только способно было породи
ть и воплотить в дереве и металле болезненное воображение и искусные рук
и палачей, алчущих страданий медленных, долгих и невыносимых.
Бросив взгляд на эти разнообразные инструменты и спросив себя какой же и
з них предназначается ему, Пардальян двинулся в путь вдоль стен зала.
Лестница, по которой он поднялся, вела прямо в зал, так что в полу зияла стр
ашная черная яма, казавшаяся бездонной.
Почти напротив этой ямы находились три ступеньки и обитая железом дверь
, украшенная огромными гвоздями; дверь запиралась на замок и две задвижк
и исполинских размеров.
Если бы эта дверь встретилась ему чуть раньше, он бы непременно направил
ся прямо к ней, будучи уверен, что найдет ее незапертой.
Но Пардальян мыслил логически. Он знал, что должен был прийти именно сюда
и что именно эта комната ужасов была конечным пунктом его маршрута, мест
ом его жуткой и таинственной гибели. Как он умрет? Когда? Этого он не знал. О
днако же он давно уверил себя, что здесь его ждет конец. Посему Пардальян б
ыл уверен, что эта дверь надежно заперта и что пытаться ее взламывать Ц д
ело безнадежное. Из-за нее вот-вот появится палач с помощниками, а может б
ыть Ц кто знает? Ц и сам Эспиноза, пожелавший присутствовать при его аго
нии.
Пардальян пожал плечами и даже не стал приближаться к двери и тщательно
ее осматривать. К чему напрасно тратить силы? Надо полагать, вскоре они ем
у понадобятся для сопротивления убийцам.
Наученный горьким опытом, он ступал очень аккуратно, проверяя ногой пол,
опасаясь какого-нибудь подвоха, ибо постоянно помнил о фантастических м
еханизмах, жертвой которых он стал.
В куче инструментов он выбрал железную дубинку, снабженную острыми шипа
ми, и, кроме того, взял нож с широким и коротким лезвием Ц на тот случай, есл
и кинжал и шпага притупятся или сломаются во время неизбежной, как он дог
адывался, схватки.
Шевалье оттащил в угол массивный дубовый табурет, на котором, по всей вид
имости, обычно восседал палач, и уселся на него; шпагу и кинжал он держал в
руках, нож засунул за пояс, а дубинку положил на пол неподалеку от себя. За
тем он принялся ждать, рассуждая следующим образом:
«Итак, меня смогут атаковать только в лоб!.. Разве только стены раздвинутс
я, чтобы удобнее было напасть на меня сзади. Следовательно, я могу по крайн
ей мере хотя бы немного отдохнуть... если мне позволят это сделать.»
Сколько времени он провел так? Наверное, не один час. Пока он метался в пои
сках выхода, азарт борьбы, движение, тоска и тревога не давали ему думать о
еде, но теперь, когда он был неподвижен и относительно спокоен, голод наст
ойчиво напомнил о себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145