Ц воскликнула Фауста. Ц Я лишь хотела заметить, что
такая возможность никогда больше вам не представится. Так как же вы пост
упите, чтобы сдержать слово, данное королю Генриху Наваррскому?
Ц Сударыня, Ц ответил Пардальян просто, Ц я уже имел честь сказать вам:
я подожду, когда вы захотите по доброй воле передать мне этот клочок перг
амента.
Фауста, ничего не отвечая, взяла документ и задумалась.
Ц Сударыня, Ц произнес в этот момент Эспиноза, Ц я даю вам слово: вы и ва
ш эскорт сможете свободно покинуть Алькасар.
Ц Господин великий инквизитор, Ц серьезно сказал Пардальян, Ц вы прио
брели права на мою признательность, а для меня это не просто банальная фо
рмула вежливости.
Ц Я знаю, сударь, Ц сказал Эспиноза не менее серьезно. Ц И я тем более сч
астлив, что тоже хочу вас кое о чем попросить.
«Ага! Ц подумал Пардальян, Ц недаром я себя спрашивал Ц откуда такое в
еликодушие! Ну что ж, черт возьми, так-то будет лучше! Мне претила сама мысл
ь о том, что я буду чем-то обязан этой мрачной и загадочной личности, Ц чер
т меня подери, если я знаю, почему!»
Вслух же он произнес:
Ц Если это зависит только от меня, то ваши просьбы будут исполнены с тем
же душевным расположением, какое вы сами только что проявили, откликнувш
ись на мои просьбы... пожалуй, Ц теперь я охотно это признаю, Ц несколько
странные.
Эспиноза одобрительно кивнул:
Ц Прежде всего, господин шевалье, позвольте мне доказать вам, что если я
и выполнил ваши просьбы, то единственно из уважения к вашей особе, а не из
страха, как вы могли бы предположить.
Ц Сударь, Ц сказал Пардальян с тем оттенком уважения, который в его уст
ах имел высокую цену, Ц мне никогда бы не пришла в голову мысль, что такой
человек, как вы, может уступить перед какой-то угрозой.
Эспиноза еще раз одобрительно кивнул, а затем настойчиво продолжал:
Ц И все-таки, сударь, я непременно желаю убедить вас.
Ц Поступайте, как вам заблагорассудится, Ц вежливо сказал Пардальян.

Не двигаясь с места, Эспиноза ногой привел в действие невидимую пружину,
и в тот же миг книжный шкаф отъехал в сторону и за ним открылся довольно бо
льшой зал, где безмолвно и неподвижно стояли вооруженные пистолетами и а
ркебузами люди, готовые выстрелить, как только последует приказ.
Ц Двадцать человек и офицер, Ц лаконично сказал Эспиноза.
«Ого! Ц сказал себе Пардальян, Ц неплохо я влип!.. И подумать только, я име
л наивность поверить, будто ради меня тигр обратился в ягненка!»
И в его улыбке сквозила жалость к той самой наивности, в которой он себя уп
рекал.
Ц Этого мало, Ц сказал Эспиноза понимающе, Ц я знаю; но найдется кое-чт
о другое, получше.
По его знаку люди отошли на левую и правую сторону зала, оставив в центре о
бширное свободное пространство. Офицер, пройдя по этому людскому коридо
ру, настежь распахнул в глубине зала дверь, выходившую в широкий коридор,
занятый военными.
Ц Сто человек! Ц провозгласил Эспиноза, по-прежнему обращаясь к Пардал
ьяну.
«Бедный я, бедный!» Ц подумал шевалье, сохраняя, однако, невозмутимость.

Ц Эскорт принцессы Фаусты! Ц приказал Эспиноза отрывистым голосом.
Фауста смотрела и слушала с неизменным спокойствием...
Пардальян небрежно прислонился к двери, через которую он вошел, и гордел
ивая улыбка озирала его тонкое лицо при виде неслыханных мер предосторо
жности, принятых против одного-единственного человека Ц против него са
мого! Однако в глубине души он вполне искренне и нещадно ругал себя.
«Чума меня забери! Ц думал он. Ц И надо мне было выступать в роли верного
слуги этой противной Фаусты! Какое мне было дело до ее разногласий с этим
главой инквизиции Ц а он кажется мне грозным бойцом, несмотря на все его
елейно-медовые ужимки, и уж во всяком случае он не умалишенный вроде меня
: взять хотя бы этих великанов-монахов или солдат, которых он сюда нагнал!..
Разрази меня гром!.. Неужто я так и останусь до конца моих дней все тем же вз
балмошным и неосмотрительным юнцом, который не способен ни на какое мало
-мальски разумное и трезвое суждение?! Чтоб мне несколько лет клацать зуб
ами от болотной лихорадки! Это же подумать только, в какое осиное гнездо з
авела меня моя дурацкая страсть вмешиваться в чужие дела. Да если бы мой б
едный батюшка видел, какую жестокую шутку сыграла надо мной моя собствен
ная глупость, он бы долго и справедливо бранил своего непутевого сынка!.. Д
а, пожалуй, и мой новый друг Сервантес угостил бы меня своей вечной приска
зкой: «Дон Кихот!», посмотрев, как меня обложили в норе, словно несмышленог
о лисенка!»
Но очень скоро в настроении шевалье произошла обычная для него перемена
: теперь, когда он должным образом отчитал себя, в нем вновь заговорила его
беззаботность:
Ц Ба, в конце концов, я еще не умер!.. И не такое видывали!
И он улыбнулся своей лукавой улыбкой. А Эспиноза, по-видимому, неверно ист
олковав эту улыбку, продолжал с неизменно серьезным видом:
Ц Будет ли вам угодно настежь открыть дверь, к которой вы прислонились, г
осподин де Пардальян?
Не говоря ни слова, Пардальян молча сделал то, о чем его просили.
За дверью обнаружилась железная решетка. Отступление с этой стороны был
о, таким образом, отрезано.
Ц Тысяча чертей! Ц пробормотал Пардальян.
И он невольно покосился на окно.
В тот же миг в тишине, нависшей над этой фантастической сценой, раздался л
егкий щелчок, и в комнате воцарился полумрак.
Эспиноза подал знак, и один из монахов открыл окно; как и дверь, оно теперь
было забрано снаружи железным занавесом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145