Она помолчала, словно желая оставить собравшимся время для выражения чу
вств по поводу этой реплики. Никто не откликнулся. Никто не шевельнулся. В
се лица по-прежнему были непроницаемы.
Фауста чуть заметно улыбнулась и продолжала:
Ц Вы уже знаете о таинственном рождении сына дона Карлоса и, следовател
ьно, внука кровожадного деспота, в чьем железном кулаке медленно агонизи
рует Испания. Вы собирались сделать этого сына инфанта Карлоса вашим пре
дводителем, надеясь, что Филипп согласится на раздел своего государства
в пользу внука. Ведь так, не правда ли?
Спрошенные напрямую, присутствующие ответили утвердительно.
Ц Ну так вот, Ц решительно отрезала Фауста, Ц вы ошиблись, и жестоко оши
блись!
Со всех сторон послышались протестующие возгласы.
Ц Почему? Ц воскликнуло несколько голосов посреди этого шума.
Фауста невозмутимо ждала, не пошевелив рукой, не пытаясь прекратить шум.
Когда он утих сам по себе, она холодно проговорила:
Ц Никогда Ц вы слышите Ц никогда гордость Филиппа не позволит ему сог
ласиться на такой раздел.
Ц Но никто и не будет спрашивать его согласия, Ц пояснил кто-то. Ц В нуж
ный момент у нас хватит сил, чтобы навязать нашу волю.
Ц Филипп уступит только силе, в этом мы все согласны. Охотно допускаю, чт
о у вас будет эта сила. Но что вы станете делать потом?
Ц Мы будем свободны у себя дома!
Ц Не надолго, Ц отчеканила Фауста. Ц Ваше заблуждение чрезвычайно опа
сно для будущего вашей затеи, для вашей личной безопасности. Даже если вы
окажетесь победителями, ваши дни будут сочтены Ц это касается всех вас,
известных и признанных главарей движения.
Она продолжала еще более убежденно:
Ц Надо очень плохо знать неуступчивый характер короля, чтобы предполож
ить, будто он, даже побежденный, смиренно примет свое поражение. Да, будучи
побежденным, король уступит. Это понятно. Но можете быть уверены Ц с перв
ого же дня он начнет втайне подготавливать свой реванш, и тут уж он будет б
еспощаден. Ваша победа окажется всего лишь следствием неожиданности. Ве
дь у короля останется еще много войск, и ему не понадобятся несколько лет,
чтобы собрать их. Тогда он вторгнется в ваше нарождающееся государство и
покорит Андалузию огнем и мечом. На этом клочке земли, едва ли десятой час
ти того, что вы оставите Филиппу, на этом клочке земли, окруженном со всех
сторон, он раздавит вас без особого труда. Какое серьезное сопротивление
вы сможете оказать врагу, чьи силы вдесятеро превосходят ваши? Вам не ост
анется даже крайнего выхода Ц искать спасения на море, ибо путь вам закр
оет флот Филиппа: он уничтожит вашу торговлю, обречет вас на голод и након
ец, если вы попытаетесь бежать, перекроет вам дорогу пушечными залпами. В
аш успех будет мимолетным. Ваше предприятие окажется мертворожденным.

Пардальян, стоя перед своим отверстием и следя за происходящим, думал: «Ф
ауста по-прежнему очень сильна! Какая жалость, что она вся проникнута зло
бой! Все эти наивные заговорщики, вместе взятые, не обладают и сотой долей
той трезвости мысли, какая присуща этой женщине! Черт подери! Ей хватило н
ескольких слов, чтобы напрочь разрушить все их иллюзии! Глядите-ка, какие
они сидят ошарашенные!» Шевалье не смог скрыть улыбки. «Для человека, зна
вшего Фаусту-папессу, тайную главу Лиги, которая с неослабным пылом боро
лась за истребление ереси, странно видеть Фаусту, которая вступает в сго
вор с еретиками, и слышать, как она с возмущением разоблачает ужасы инкви
зиции и ратует за терпимость, свободу, независимость, равенство и Бог вес
ть за что еще. Да, честолюбие Ц прекрасная вещь! Нельзя не восхищаться той
непринужденностью, с какой она заставляет человека сжечь то, чему он пок
лонялся, и начать поклоняться тому, что он сжег.» А тем временем заговорщи
ки в зале, как верно отметил шевалье, удрученно переглядывались.
С необычайной зоркостью, с чисто мужской откровенностью и отвагой эта же
нщина указала все слабые места их плана (весьма многочисленные). Своим мя
гким певучим голосом она доказала им, сколь безрассуден их замысел и до к
акой степени неизбежно, фатально он обречен на провал; она высказала им о
чевидные истины.
По правде говоря, многие из них, с самого начала предугадывая эти истины, п
редпочитали не задумываться о них. А если и задумывались, то остерегалис
ь сообщать результаты своих размышлений тем своим соратникам, кто был тв
ердо уверен в успехе. Уверенность одних заглушила страхи других. Кроме т
ого, если среди них и встречались люди без совести, то другие, надо отдать
им справедливость, были искренними и убежденными борцами, исполненными
решимости победить или умереть. Эти и в самом деле мечтали об освобожден
ии, их терпение было исчерпано. Все, даже поражение и неизбежная гибель, ка
залось им лучше, чем жестокий режим, который медленно и исподволь душил и
х.
Эти люди добровольно надели на свои глаза повязку, в то время как другие б
ыли твердо уверены: уж какую-нибудь рыбку в этой мутной воде они наверняк
а выловят. Таким образом, даже самые проницательные упорно отказывались
думать о неудаче Ц то ли от отчаяния, то ли уподобляясь азартному игроку,
который бросает игральную кость, и предавались мечте о счастье, не говор
я уже о тех, чья вера в успех была полной и безоговорочной.
Понятно, что при таких обстоятельствах, слова Фаусты странным образом на
рушили их безмятежность Ц настоящую или мнимую. Это было мучительное и
горькое пробуждение.
Кто-то выразил общее чувство, спросив нерешительным голосом:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145