Но все же он мне отомстил.Через несколько дней меня пригласил к себе Исай Исаевич: у кого я живу, что это за люди? По простоте душевной я рассказал все как есть: это честные люди, они работают на кожевенном заводе, расположенном на берегу Двины; у меня хорошая комнатка — во всяком случае, за эти деньги я не могу желать лучшей.
Хорек выслушал мои объяснения и покачал головой. В такой квартире я могу потерять способность мыслить как патриот отечества. А кто будет тогда отвечать за меня, кто скажет: «Я виновен в гибели этого мальчика»? Да, кто, если не гимназическое начальство? Мои родители со спокойным сердцем передали меня под высокое попечение гимназии, глубоко убежденные в ее благотворном влиянии на молодое поколение. Кроме того, общество тоже предъявляет свои требования. Я в известном смысле уже образованный человек. И если по-
паду в плохие руки, то могу стать особенно опасным для порядочных людей. Я должен снять квартиру в благопристойном семействе. Ему известен один пансион, хозяйка которого, достойная вдова, сама закупает про-, дукты и строго следит за тем, как кухарка готовит. Двадцать два рубля в месяц, а если он порекомендует, то будет на несколько рублей дешевле...
Я терпеливо молчал, но, когда речь зашла о достойной вдове и двадцати двух рублях, не сдержался и возразил, что не смогу поселиться в пансионе, даже если это будет стоить вдвое дешевле... Исай Исаевич смолк; я покосился на его левую ногу. Увидев, что она не дергается, продолжал: неужели мне действительно придется менять квартиру? Нельзя ли все-таки остаться там?
— Нет-нет! — Остроухое вздернул верхнюю губу с усиками.
Было время (как я позже понял, это было в 1905 году), когда рабочие кожевенного завода показали себя с самой дурной стороны. Возможно, семья Мироновых в известном смысле исключение. Но вообще гимназистам предпочтительнее селиться у людей более уважаемых профессий, не принадлежащих к сословию простых рабочих. Если бы я сказал, что мой квартирный хозяин, например, гробовщик, он бы не возражал. Но сейчас, разрешив мне остаться у рабочих кожевенного завода, он когда-нибудь еще может стать соучастником моих преступлений. Ну, судите сами, должен ли классный наставник идти на столь рискованные уступки?
Ни минуты не сомневался я в том, что это дело рук подлеца из имения Фаньково. Вскоре у всех гимназистов запросили домашние адреса. Я указал: живу у гробовщика. Так писал и впредь.
Но с Мироновыми пришлось расстаться.
Глава XI
Поиски копеек. — Битва с черноишнельника ии. — По банку!
Мой новый квартирный хозяин был, однако, не гробовщик, а портной, по фамилии Ипполитов. Мне уже не удалось получить отдельной комнатки. Я снял угол, и за него пришлось платить рубль восемьдесят копеек в месяц, или, как говорил отец, шесть фунтов масла.
Самым большим злом был старый утюг — мы часто от него угорали; даже портной не выдерживал и кричал: «Жена, скорей дай квасу, а то упаду в обморок!»
Была и еще одна беда, под вечер к хозяину иногда приходили друзья; они пили, распевали жалобные песни и рассказывали анекдоты.Со временем я придумал, как от них отделиться вбил в стены гвозди и, развесив на них одеяло, отгораживал себе нечто вроде треугольной комнатки. Я снимал одеяло, только когда ложился спать. Так было легче читать и заниматься. Однажды между разгоряченными водкой гостями началась перепалка, в мою «комнату» полетела бутылка. И тут-то мне очень помогло старое одеяло: не будь его, бутылка разбила бы мне голову.
Наконец мне повезло — вернее, снова помог дядя Давне: он нашел мне ученицу. За сорок копеек в час я обучал арифметике первоклассницу Полину Ольхову, удивительно капризную и неряшливую дочку управляющего имением Чибур-Золотоухиной. Но что это была за работа! Час мой длился очень долго. Иногда его было не втиснуть и в два часа! У моей ученицы пропадали неизвестно куда книги и тетради... В один прекрасный день я, время от времени поглядывая на роскошные стенные часы, подсчитал: пока Полина жеманилась, морщила нос, надувала губки и с помощью дородной мамаши разыскивала готерянные книги, прошло целых двадцать пять минут. Я терпел: что поделаешь? Восемьдесят копеек в неделю — где их возьмешь?
Спустя некоторое время жена портного потребовала квартирную плату. Я сосчитал свои сбережения — набралось сорок две копейки. Протянул их хозяйке, но она и разговаривать не стала: муж давно запретил ей получать от жильцов по крохам. Я должен уплатить все сразу — только так можно привыкнуть к порядку.
Как быть? Земляк, приехавший из Рогайне, привез мне продукты, но денег из дома не прислали. Я отнес на базар кусок масла и продал за пятьдесят копеек. Набралось девяносто две копейки. Где взять остальные? От ученицы ничего не получишь до конца месяца: об этом предупредили меня с самого начала.
Я вышел на улицу; было сыро и темно. Время тянулось медленно.Так я плелся по улицам и переулкам, размышляя о различных жизненных явлениях. Вдруг под ногами что-то звякнуло! Несмотря на полную тьму, мне все-таки повезло! Я боялся нагнуться, хотя в душе был совершенно уверен, что это золотая монета.
Нужно было поднять ее, чтобы не подобрал кто-нибудь другой. Зажав монету в кулак, я подошел к фонарю и раскрыл ладонь: это был обыкновенный медный пятак!
Теперь набралось дезяносто семь копеек. Не хватало еще восьмидесяти трех... Я слышал, что в тяжелые минуты люди закладывают в ломбард всякие вещи: шубы, кольца, часы. Что же мне заложить?
Ноги машинально понесли меня через Двинский мост; в начале Вокзальной улицы находилось известное фотоателье Мещанинова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139