Глава XV
Неудачи сказочного мальчика с пальчик.
Наступили двухнедельные зимние каникулы, пора было ехать домой. Перед отъездом завернул на Полоцкий рынок к букинисту и купил стихи Некрасова; поэтому мне не хватило денег на билет. Я узнал, что детский билет до Богушевска стоит всего пятнадцать копеек. По моей просьбе хозяин, портной Ипполитов, купил для меня в железнодорожной кассе детский билет. Забравшись в вагон, я разыскал уголок потемнее и залез туда.
Мне приходилось слышать, что иногда можно проехать несколько сот верст и никто тебя не потревожит. А тут едва мы переехали большой мост через Двину, как в вагоне появился человек, ловко «прокусывавший» щипчиками билет за билетом.
Около меня он задержался подольше: я вовсе не кажусь такой куколкой, какой хочу казаться, заявил он. Я ответил, что учусь в приготовительном классе.
Железнодорожник потребовал гимназическое удостоверение. Я не решился его показать: кто знает, к каким осложнениям это могло привести...
Он принялся ругать меня: как, мол, гимназисту не стыдно обманывать царскую казну. Потом, убедившись, что никто не прислушивается к нашему спору, железнодорожник вдруг шепнул: если заплачу ему тридцать копеек, то смогу ехать хоть до самого ада.
Видя, что от этого человека добром не избавиться, я. сказал, что мне эти тридцать копеек придется наскребать по всем карманам. Поезд замедлил ход, и железнодорожник повернулся к дверям. Мое положение было довольно затруднительным в кошельке всего восемь копеек. Я быстро пробежал по коридору в другой конец вагона и, когда поезд остановился, соскочил через буфер на землю.
Мы проехали только десять верст. Я рассчитывал добраться до Богушевска на тормозной площадке какого-нибудь товарного вагона. Действительно, скоро показались яркие огни, но товарный поезд не остановился на маленьком полустанке. Прыгать в движущийся поезд я не решился: еще останешься без ног.
Это была страшно холодная ночь. На небе загорелись большие яркие звезды, которые только в песнях мерцают ласково и красиво. Мне же казалось, что из них льется леденящий холод. Маленькое станционное здание было все в щелях. Я зяб в вокзале, мерз, стоя на платформе, и боялся отойти подальше. Полы моей тонкой шинели обледенели и при каждом движении шуршали.
Примерно в версте от станции виднелись неясные, туманные огоньки. Наверное, там была деревня, где можно обогреться. Но какой в этом толк? Все равно потом пришлось бы тащиться обратно и ждать. Кроме того, кто знает, когда появится поезд? Может, и пяти шагов не отойдешь, а у платформы, пыхтя, остановится на мгновение паровой конь...
Вдруг от радости запрыгало сердце, во мне снова ожила воля и энергия дяди Дависа: где-то вдали заре вел паровоз. Вскоре послышалось шипение. Зубы у меня стучали в такт колесам поезда, но это пустяки — сейчас буду спасен. Представьте себе мое разочарование: это действительно был товарный поезд и он действительно остановился на маленьком полустанке, только беда в том, что он шел из Орши в Витебск.
Вдруг я оцепенел, словно стоящий у станции ясень. Экий олух! Ведь Мог этим поездом вернуться в Витебск и затем, отогревшись, снова ринуться в путь. Вот дурень— такому поделом тут замерзнуть!
Прошел еще мучительный час... И тогда послышался страшный грохот; через мгновение мимо меня, шипя, промчался скорый поезд. Промелькнули неясные контуры в освещенных окнах, снежный вихрь окутал меня С головы до ног.
Скорый,.. В нем, вероятно, ехали многие наши гимназисты и, может быть, сынок Доморацкого— владельца Фанькова, из-за которого мне пришлось перебраться на другую, худшую квартиру, стоившую тем не менее на тридцать копеек дороже.
Так прошла ночь. Наконец, когда звезды уже начали меркнуть, на полустанке остановился товарный состав... Охая от боли, я карабкался и падал и никак не мог подняться на ступеньки вагона — настолько окоченели мои руки. Только когда паровоз загудел, я сделал нечеловеческое усилие, взобрался на тормозную площадку и растянулся — то ли от бессилия, то ли поскользнулся в обледенелых ботинках.
На этом мои злоключения не кончились. Локомотив свистел и ревел, а вагоны не двигались, резкий северный ветер беспрепятственно дул мне в лицо. На платформе я, по крайней мере, прижимался к стене или прятался за штабели дров, но как спрятаться от ветра на открытой тормозной площадке?
Уже потухла Большая Медведица и Плеяды, когда поезд наконец тронулся. С обеих сторон поднимались снежные вихри, осыпая меня острыми, как иглы, снежинками... Преодолев усталость и слабость, я начал прыгать и скакать, чтобы согреться.
До Замосточья, то есть до середины пути, добрались сравнительно быстро. Громко загудев, поезд снова остановился. Было уже совсем светло, вдали дымили трубы— в домах люди, выспавшись в теплых постелях, варили завтрак.
— Эй, кто там?
Я повернул голову и увидел человека с зеленым фонариком.
— Чего молчишь? Тумака хочешь? — Пассажир. Озябшее существо.
— Озяб или замерз —это мне все равно, а билет есть?
Билет... на товарный поезд билет? Неслыханно...
Во мне поднялась злость:
— Вам жаль, что ли, если я прокачусь?
В ответ услышал: кататься можно в пассажирских поездах, а на этот никто меня не приглашал. До какой станции я намерен ехать?
Я назвал Стайки— станцию за Богушевском. Потом мы начали торговаться и наконец сошлись на пятнадцати копейках. Кондуктор хотел получить все деньги сразу, но я не поддался: когда доедем, тогда и заплачу. Он ни за что не соглашался. Наконец мы договорились: сейчас на месте плачу пять копеек, на середине пути, в Богушевске, — еще пять, а в Стайках — остальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139