— Не сказал бы...
— Что говорить, когда я сам испробовал!
— А не бахвалишься?
— Нет нужды. Я свое здоровье знаю. Зимой кашлял, а теперь... — Я постучал в грудь согнутым пальцем.
Шуман, глянув исподлобья, несмело спросил:
— Вы в самом деле думаете обойтись без коня? «Стыда нет у этого кулака! Пришел издеваться, дразнить!»—злился я, но сдержался и спокойно произнес:
— Посмотрим... Почему не попробовать? Я слышал про помещика, у которого не было ни одного коня.
У Шумана затряслась борода;
— Шуточки!
— Какие там шуточки! Ни одного коня, только двадцать кобылиц, сорок упряжных волов и пять ослов.
Я не выдумывал: такой помещик-оригинал действительно был в Витебской губернии.
Шуман не знал, что ему делать — удивиться, возразить или обидеться. А я снова с силой вогнал заступ в землю.
— Роберт, я хотел с тобой немного поговорить. По-соседски.
— Говорите.
— Сядем.
— Садитесь! Я услышу и так.
— Как это — ты будешь работать, а я сяду!
— Разве это для вас непривычно?
— Сосед, брось дурачиться! Что было, то давно быльем поросло. Сегодня пришел к вам с открытой душой...
Стряхнув с башмаков комья грязи, я опустился на землю.
— Что там ни говори, а с заступом не работа — одна маята. Я на своих лошадях вам все вспашу и пробороную. По-соседски. Честное слово, как перед богом на исповеди!
— Хм... Видите ли, дядюшка Шуман, я несовершеннолетний, мой вексель не действителен.
Шуман повеселел:
— Какой ты ершистый!.. Самому богу не доверяешь. Все сделаю бесплатно.
Незаметно снял я с головы носовой платок и зажал его в кулаке, чтобы Шуман не увидел кровавой мозоли. — Бесплатно? А за какую услугу?
— Мелочь, совсем чепуха...
— Ближе к делу! Мне надо работать.
— Так я все время о деле. Съезди в Сенно, в уезд.
— Зачем?
— Показаться врачам.
— Врачам? Я же здоров. Грудь — как барабан.
— Какое у тебя здоровье! .. Хвалиться нечем. Каждый скажет — к военной службе не годен. Глаза косые... и грудь — точно крышка детского гробика. Рука тоже у тебя, говорят, испорчена, а если еще сгорбишься...
О затее Шумана я догадался сразу и заметил разудалым тоном:
— Меня еще в армию не призывают! До той поры обязательно стану силачом.
— А вот Альфонсу повестка. Приходится идти в рекруты.
— Что же ему? Офицером будет. Шуман засмеялся нервным смешком:
— Из Альфонса — офицер? Легче из коровы сделать кавалерийскую лошадь.
— Все-таки не понимаю...
— Не притворяйся: Букашка, да чтобы не понял! Это ты с виду такой хлипкий, а голова-то у тебя варит... Съезди вместо Альфонса на призывную комиссию, сделай милость! Кто об этом узнает... С лица ты старше своих лет выглядишь, усы уже пробиваются. Л я вам всю землю обработаю.
— Что вы! Закон есть закон. Призвали Альфонса—> ему и ехать.
— Ах, закон? — презрительно скривился Шуман.— Я дам тебе сотню целковых, только покажи, где и когда закон наказывал виноватого?
Вот так новость! Разве не угрожал Шуман соседям карой закона за корову, забредшую на его межу?
— Так или иначе, — возразил я, — только на этот раз ничем не могу помочь.
— Смилуйся, сынок! — быстро заморгал глазами Шуман.— Альфонс у меня недотепа, а все-таки сын... и единственный к тому же... Казарма для него — погибель. .. Фельдфебели одними тычками замучают до смерти. Из дому его отпустить — все равно, что живьем в бочке засолить.
— Дядюшка Шуман, — от души посоветовал я ему,— если вы любите своего Альфонса, пусть идет в армию. В казарме лишний жир сгонят, а как война окончится, приедет в Рогайне молодец молодцом.
— Роб!— Мутные глаза Шумана загорелись.— Я ведь вам всю землю вспашу, засею...
— Спасибо. Сами справимся.
— Одними заступами? Без помощи?
— Как-нибудь... Ну, прощайте, дядюшка Шуман.— Я повязал голову платком и вогнал заступ глубоко в землю...
После обеда мы снова вышли на огород. Бабушка облила мою кровоточащую ладонь карболовым раствором и перевязала чистой тряпочкой.
— Соседи, поговорим еще разок, — предложил Шуман, вторично заявясь к вечеру. Тяжело пыхтя, он расстегнул сюртук.
Бабушка взглянула на небо:
— Ну что ж, поговорим немного, пока вон та тучка не закрыла солнца. Иначе без дела, в тени, можно замерзнуть.
Она присела с Шуманом на краю межи у куста красной смородины.
— Моя Дора держит сейчас большой палец в кулаке,— начал Шуман.
— Если свободное время есть, отчего бы не держать.
— Что за свободное время весной... Это такая примета: держать большой палец в кулаке — к удаче.
— Смотри-ка! А я-то считала, что Шуманам приметы ни к чему. Им и так неплохо живется.
— Матушка Залан, со вчерашнего дня все равно петля на шее. Прошу тебя, уговори Роберта!
— Куда мне уговаривать! Он ученый, а я и подписаться не умею. Читать — читаю, да вот, времени нет даже библию с полки снять...
— Матушка Залан, все мы перед богом предстанем. ..
— Да, годы идут, словно поезда на фронт. Назад не возвращаются...
— Матушка Залан, простим друг другу старые грехи. Ведь и я частенько пересаливал. Когда приехал в Рогайне, чем я был? Мужиком чумазым... Теперь все замечают: свои дела поправил. Сейчас уже могу и соседу помочь.
«Ох и мошенник! Из тебя вышел бы хороший пастор!» — подумал я.
— Матушка Залан, пусть Роб съездит вместо Альфонса в Сенно. В суматохе никто ничего не заметит. В соседних белорусских деревнях ни Роба, ни Альфонса никто не знает. А я все закрома для вас открою...
— Роб! — обратилась ко мне бабушка. — Что же ты молчишь? Или не слышишь?
— Мы уже переговорили, — нехотя ответил я, не выпуская из рук заступа.
— Сынок, если тебе мало обещанного, я ведь могу и прибавить что-нибудь. Говори — что.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139