Увидев впереди дерево, решал: если дойду до него, сказав «надо выдержать» не больше тридцати раз, значит, и в самом деле сегодня выдержу и счастливо доберусь до школы...
Однажды в понедельник я шел, бормотал свое «надо выдержать» — и вдруг очутился на кровати в незнакомой комнате. Рядом сидел какой-то человек и разувал меня. Увидев, что я открыл глаза, он улыбнулся и весело заговорил по-белорусски:
— Пошел на охоту и, вишь, какую добычу принес! Я вскочил:
— Ой, да я, наверное, опоздал! — Схватив свою обувь, хотел было бежать в школу.
Да где тут побежишь, когда мешок с припасами висит так высоко, что без чужой помощи его не достанешь.
А этот человек и его жена посмеивались:
— Ничего, отдохнешь сегодня у нас! Кто тебя отпу? стит, раз так обессилел, что уснул на куче мокрого и холодного хвороста!
Но меня не легко было уговорить. После долгих пререканий они обещали снять мой мешок только после того, как я напьюсь чаю с малиновым вареньем.Наконец чай вскипел, хотя мне показалось, что он кипятился часа два. Когда я напился чаю, с меня градом покатил пот, и хозяйка строго заявила, что потному на колоде смерти не миновать. Она посоветовала лечь в постель.
Скрепя сердце пришлось согласиться, и я, не раздел ваясь, растянулся на лавке. Проснувшись, чуть не заплакал: за окном было темно...
Я совсем пал духом и попытался было палкой снять со стены мешок. Но тут вошел хозяин и сказал: теперь;
спешить уже незачем. Я попробовал возразить, что не буду знать уроков и учитель оттаскает меня за волосы.
— Не оттаскает! Букашка — лучший ученик во втором отделении.
В недоумении взглянул я на хозяина:
— Кто вам сказал?
— Соня.
— Какая Соня?
— Соня Платонова. Мы с матерью, — он показал на свою жену, — знаем, что там у вас в школе делается, и о тебе слышали много хорошего.
— Что вы? Мы с Соней никогда и не разговаривали.
— От ваших мальчишечьих разговоров девочкам частенько плохо приходится. Ты хоть и не говорил с нею, зато и не обижал. В школе только пять или шесть мальчиков не дергали Соню за косички.
У меня словно завеса упала с глаз. Я совсем не замечал девочек. Да и много ли их было? Соня Платонова, еще две в первом отделении и во втором — единственная Акулина Козлова. Я действительно никогда не разговаривал с ними, даже с Акулиной — ну, разве только разок, когда она спросила меня, как решить задачу.
Мне стало стыдно оттого, что до сих пор считал себя самым несчастным существом на свете, завидовал сильным и ловким, которым в школе приходится куда легче, чем мне.
А девочки... Ах, эти маленькие девочки! На них, как и на меня, нападали собаки, для них канавы тоже были слишком широки. Когда мы во что-нибудь играли — хотя бы в того же «пана и вора»,—то девочек били сильнее; их дразнили и высмеивали. Особенно им доставалось, когда «жали масло». Усядутся две группы ребят на скамью — и ну кто кого вытеснит! Сидящих в середине, — а в середину обычно попадали девочки, — иногда так сжимали, что те вопили не своим голосом.
И дома им было не лучше. Из пяти деревень в Аничковской школе учились только четыре девочки! А остальные? Остальные относились к школьницам так же плохо, как мальчики. Девочка только еще учится писать «а» и «б», а вчерашние подруги уже бегают следом и дразнят:
«Глянь-ка, глянь, — ученая! Научилась бы нос утирать! ..»
Пока я размышлял, кто-то отворил дверь стремительно и легко, будто, приближаясь к дому, сбросил с плеч тяжелую ношу. Это была Соня. Она вошла совсем не так, как это делал я у себя дома: я входил тихонько, словно боясь чего-то неизвестного.
Конечно, я сразу повернулся к двери спиной и решил весь вечер молчать: ведь не по своей вине я попал сюда и уснул. Но скоро мне пришлось помочь Соне решить задачу, а молча этого никак не сделаешь. Когда же Соня рассказала, что было в школе, мы оба взволновались и разговорились. Оказывается, после уроков принесли кучу досок — будут делать перегородку, чтобы отделить первое отделение от остальных. Мы тщетно ломали голову, для чего это нужно. Наконец стали гадать на спичках, пойдут ли новые перемены на пользу школьникам или во вред. Если чет — на пользу, если нечет — во вред. Вышел нечет — значит, во вред. Но Соня заметила, что одна спичка без головки — ее нельзя считать за настоящую. Остался чет — значит, на пользу.
В этот день я был грустно настроен и не хотел верить, что когда-нибудь ученикам будет хорошо. Пока мы спорили и рассуждали, наступила глубокая ночь: пора было спать.
Наутро Платонов вывел из конюшни свою вороную лошадь —вернее, лошадку, которая выглядела бы среди настоящих лошадей букашкой. Я пробовал возражать, что такой пустяковый мешок, как мой, стыдно даже показать лошади. Но Сонин отец, не спрашивая моего согласия, взвалил мешок ей на спину. Он провожал нас пешком, а мы с Соней по очереди ехали. Правда, мы больше шли пешком, так как все время спорили: «Поезжай ты, а я лучше прогуляюсь».
Глава XVIII
Новая учительница. — Коробочки № 1 и № 2. — Тит курил.
Тонкая перегородка вызывала всеобщий интерес. Мы ощупывали ее и все думали и гадали, зачем она тут поставлена. Некоторые даже кое-что написали на ней.Прошло три дня, и вот в школе появилась новая учительница— Зинаида Ивановна. В этот день выпало так много снегу, что в Аничкове под его тяжестью провалились две крыши.
Я очень обрадовался снегу, но меня опечалило появление новой учительницы. Мне казалось, что двух счастливых событий в один день не бывает, поэтому я болел душой за свою маленькую приятельницу Соню, попавшую в когти Зинаиды Ивановны вместе со всем первым отделением.
Как только окончился, первый урок, мы бросились за перегородку разузнать, сколько человек она поставила на колени, хотя слышно было, что там урок прошел спокойно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139