Меня сзади обхватил кто-то.
— Дядя Давис!
— Лунатик, куда бредешь? Картошка промерзнет!
Припер тебе на салазках два мешка. Отрезвел я не сразу.
— И пусть! — выпалил сгоряча. — Некогда мне с ней возиться... Есть дела поважнее... Обойдусь хлебом.
— Но-но! — Дядя многозначительно погрозил пальцем.
О небо, неужели всю жизнь буду наивным пареньком! Пора возмужать. Для видимости картошка, а под нею... гектограф.
Мрачный церковный подвал, принимай таинственные сокровища дяди Дависа! Береги и храни их от всевидящего ока жандармов!
Вечером следующего дня я вышел в заснеженный церковный сад.
В кирхе гудел орган, в окнах светились огни. Там навечно соединяли двух совершенно не подходящих друu другу людей — старого хрыча и только что расцвет шую девушку... Я подошел к распахнутым воротам сада. Мимо ворот прошла пожилая женщина. Остановят тротуаре и вглядевшись в светящиеся окна кирхи, он громко закричала:
— Проклинаю вас... всех проклинаю! Я этой своими руками сшила приданое, а она мне думает платить! Моя сестра сегодня умерла... У нее не на что было купить лекарство... А эти разбрасывают деньги горстями! Проклинаю вас, негодяи, всех — и ездоков и возниц! Кипеть вам в смоле и сере! Провалиться вам сквозь землю!
Руки мои невольно сжались в кулаки. Нет, стоны, слезы, проклятия и молитвы не помогут. Возвратна в сад, я прижался к каштану и осторожно взглянул на чуть заметное подвальное окошко. За этим окошком двое молодых людей снимали с гектографа белые, синие-красные листки.
Настороженно оглянулся: ничего подозрительного. Над головой беспокойно мерцают звезды. Я наблюдал толпу у дверей кирхи, а на душе было светло и радостно. Наконец-то у меня одна дорога и одна работа с дядей Дависом, Тихоном, Дударем, Соней!
Ветер зашумел в ветвях ближнего каштана, встретив неожиданное препятствие, бросился вниз, схватил горсть только что выпавшего снега, швырнул мне в лицо и умчался по улице, закручивая снег вихрем.
Откуда ветер? С востока, с Уральских гор, с волжских берегов, с московских площадей и улиц. А восточный ветер — всегда суровый. Ну и дуй вовсю, шуми, затягивай боевые песни! Ветер снова швырнул мне в лицо горсть снега. И еще сильнее зашумел в ветвях каштана. Начинался буран... Ана пути от Москвы до Витебска — Смоленск... жалуй, буран там уже намел горы снега. А в Смоленск живет девушка, которая приказала: «Не пиши. Так надо...» Вокруг темень, но мне яснее ясного: Инта,
ты, видно, в эту ночь либо стоишь где-то на посту, либо снимаешь с гектографа листовки... Начинался буран... Вот-вот разрастется он в бурю... И я... я тоже буду маленькой снежинкой этой великой грядущей бури! Тихон Бобров, слышишь ли ты меня? Букашка двинулся в путь по твоим следам!

























1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139