Моя уважаемая помещица всполошилась, почему раньше об этом не сказал. Ведь она заместитель председательницы дамского комитета! Я бормочу: мол, не понимаю, что за комитет и что за дамы. Она давай объяснять: в Витебске имеются две мужские гимназии. Государственная—Александровская и частная— Ивана Романовича Неруша. Ну так вот. На гимназию Неруша многие годы изливает свое благоволение «Общество помощи нуждающимся ученикам», которое все называют «дамским комитетом». Так-то. И вот старушка высморкалась в шелковый платочек и говорит: «Милый столяр Давис! Если ваш племянник Роб действительно такой, как вы говорите, то я выхлопочу ему стипендию — не сомневайтесь в этом. Мы ежегодно присуждаем стипендии пятерым-шестерым ученикам». Короче говоря, за учение не нужно будет платить ни копейки.
Некоторое время мы сидели не шевелясь, словно боясь кого-нибудь вспугнуть. Тут мать, ликуя, воскликнула:
— У нашего Дависа золотые руки! Его рубанок и кисть делают чудеса. Понравиться такой барыне — ой-ой-ой!.. Роб, чего ты ждешь: целуй своему дяде руки — это святые руки!
— Да ты, никак, спятила! — Дядя в испуге засунул руки в карманы, увидев, что я привстал.
Несомненно, дядя Давис был хорошим мастером, этого нельзя отрицать. Когда мы остались одни, я с невыразимой благодарностью прижался к его золотым рукам. Но он, грустно улыбнувшись, оттолкнул меня:
— Букашка, хоть ты не будь таким дураком! Разве в городе мало прилежных рук! Но они никому не нужны. Сам не знаю, как долго будут они мне служить и всегда ли смогу заработать ломоть хлеба и какое-нибудь тряпье. Да! Если хочешь знать правду, так слушай: ты должен быть благодарен одной дрянной собачонке, по кличке Боб.
— Дядя!
— Этот пес упал в вонючую яму и чуть не утонул. Я едва успел вытащить его за хвост. Так вот этот Бобик— любимец моей помещицы. Она даже всплакнула: «Что за жизнь без Бобика?» — и спросила, чего я хочу за спасение ее сокровища.
От волнения я тяжело дышал, будто долго пробыл в комнате, наполненной угаром. Значит, я попаду в гимназию благодаря собачке!
Дядя Давис похлопал меня по плечу. Разумеется, никто об этом не знает и не должен знать. Я обязан учиться лучше всех и получать только пятерки и четверки. А главное — по поведению никогда не должно быть меньше пятерки, иначе она не ручается за стипендию; Вера Константиновна повторила это много раз.
А я, мальчик, покровительствуемый собакой, сидел съежившись, и мою грудь давила какая-то тяжесть.
Глава V
Переживания в почтовой конторе. — Кошмарная ночь. — Трижды через Двинский пост.
Настоящее почтовое отделение находилось в местечке, верстах в двадцати от Рогайне. Богушевск же был оживленной железнодорожной станцией верстах в восьми от нас, но там до самой мировой войны не было почтового отделения.
Начальник станции Богушевск Осипов был дока Он устроил так, что можно было получать письма в Богу-шевске в его собственной конторе и драл за это по три копейки с письма. Кто не желал платить, тот шагал в далекое местечко.
Я знал, что в гимназии восемь классов, но какой из них мне по гглечу? Какие бумаги нужны дли поступления? Как надо писать прошение?
К счастью, дядя Давис обещал прислать программы, кое-какие книги и хорошие советы.И вот я иду в Богушевск, зажав в кулаке три копейки— две медные монеты. У меня было два кармана, но я не решался положить в них деньги: а вдруг монеты вывалятся? Первый раз прогулялся впустую. Хотя я назвал начальника станции господином Осиповым, он даже не поднял головы от кучи бумаг и только проворчал: для такого-то ничего нет. По дороге домой я размышлял: а может, этот господин подумал, что у меня нет трех копеек заплатить ему?
Через несколько дней я снова пустился в путь. На этот раз меня подвез Алеша Зайцев, ездивший на станцию по поручению хозяина. Мой дружок с таким нетерпением ждал вестей от дяди Дависа, словно не я, а он сам поступал в гимназию. Уж очень ему хотелось, чтобы Букашка, назло Альфонсу, тоже учился в господской школе.
Здороваясь с угрюмым господином, я как бы нечаянно уронил на пол весь свой капитал. Да, кое-что есть, но... случилась другая беда: пришло целых два письма. Должно быть, прислал письмо какой-нибудь курземский родственник—-вот уж не вовремя! Ведь надо платить шесть копеек.
Начальник, взглянув на мое печальное лицо, сжалился: хорошо, он выдаст, оба. Только с одним условием: за дверями в углу лежит мешок, я должен быстро добежать до бора и набрать сосновых шишек для самовара.
Я обрадовался. Оказывается, и господин Осипов временами бывает добрый. Далеко ли до бора — несколько шагов. Но не успел я дойти и до порога, как меня позвали обратно и велели оставить в залог свою шапчонку, а то ведь можно и улизнуть вместе с мешком.
Это противоречило моим понятиям о чести. Но что же делать, пришлось покориться.Зато какое счастье — дядя прислал программы! Домой я вернулся уже в сумерки, выучив по дороге почти наизусть все правила поступления в гимназию.
Третий класс... Хоть лопни, а нужно попасть в третий класс. По арифметике я мог бы попасть хоть в четвертый, по-географии тоже-. Но языки... Ах, этот-немецкий и французский!
Отец немного переменился. Видя, что перед сыном открывается дорога в школу богачей, он сказал:
— Можешь иногда урвать часок на учение. Уж мы без тебя поработаем.
Оставшиеся несколько недель прошли в сплошной спешке: то на уборке сена или ржи, то за книгами и тетрадями. Наконец пришло извещение от дяди Дависа: 12 августа начнутся экзамены.
Милый бородач! Он не только прислал мне книги, но сходил в канцелярию гимназии и сдал туда мои документы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139