Он считал, что и грядущая революция, и в случае
ее успеха на какое-то время возникшее политическое госу-
дарство не смогут обойтись без методов и средств сугубо
авторитарных, когда часть населения навязывает свою
волю другой его части. Тем самым политический автори-
тет как бы <освящает> все перипетии классовых отно-
шений и исчезнет лишь с отмиранием политической суб-
станции, т. е. когда <...общественные функции потеряют
свой политический характер и превратятся в простые ад-
министративные функции, наблюдающие за социальны-
ми интересами> .
Однако в политической практике обществ, развиваю-
щихся на основе марксистских доктрин, перспектива по-
литического авторитета оказалась иной: он не <торопил-
ся> отмирать по мере социалистического строительства.
Напротив, потребность в нем даже возросла. ;
Известно, что в странах, избравших социалистический
путь, повсеместно утвердились тоталитарные и автори-
тарные режимы, в которых не нашлось места для поли-
тического плюрализма, оппозиции и всех других естест-
венных атрибутов соревновательного политического про-
цесса. А значит, не было потребности и в политических
лидерах, способных выдвигать силой своего авторитета
конструктивные альтернативы официальной политике.
Вместо этого последовательно насаждалась практика
<олицетворения>, согласно которой лица, занимающие
ответственные позиции в управленческих и правящих
структурах, были для подчиненных не личностями, но
прежде всего представителями конкретных обществен-
ных сил - коммунистической партии, рабочего класса,
народа или всего общества. Отправление функций вла-
сти окружалось тайной, а руководителям приписывались
сверхчеловеческие свойства, неподвластные критике. Ав-
торитет руководителя зависел не от его личностного по-
тенциала, а в решающей мере от того, насколько <пра-
вильно> он выражает делегированную ему (от имени и
по поручению...) <олицетворенную> волю.
.Иной подход к логике политического процесса и его
авторитетным субъектам содержится в концепции М. Ве-
бера. В ней утверждается, что основой социального (в том
числе и политического) поведения человека являются не

застывшие классовые детерминанты, но живые полно-
кровные побудители: интересы, ценности и нормы кон
кретного субъекта. М. Вебер вообще понимал власть как
шанс в рамках имеющегося социального отношения, воз-
можность и способность, несмотря на сопротивление,
навязать свою волю - все равно, на чем этот шанс стро-
ится . Такое понимание власти позволяет рассматривать
ее как некий капитал, которым в принципе может обла-
дать каждый, т. е. субъекты власти многочисленны и не-
повторимы и <олицетворяют> самих себя.
М. Вебер предлагает разделить потенциальных и
реальных профессиональных политиков в соответствии
с их мотивационными системами на две группы: тех, кто
живет <для> политики, и тех, кто живет <за счет> поли-
тики и <политикой>2, и дифференцированно относится
к наделению их властными полномочиями, авторитету и
возможностям влиять на общество.
Многие политологи и социологи сконцентрировали
исследовательские усилия на отработке методик, меха-
низмов и других процедур социальной технологии фор-
мирования и реализации авторитета, полагая, что сло-
жившиеся формы господства и подчинения в рамках
правления или лидерства имеют непреходящий, вечный
характер.
Однако на фоне современного увлечения сугубо тех-
нологическими рецептами было бы неправомерно забы-
вать исторический опыт и, в частности, не потерявшие
значения и по сей день сентенции и философские аргу-
менты мыслителей прошлого по проблемам взаимоотно-
шений <власть - общество>, <правитель - народ> отно-
сительно требований, предъявляемых к правителям.
Тем более, что ряд работ, входящих в сокровищницу
мировой политической мысли, написан непосредственно
в рекомендательной форме. (Например, в труде <Госу-
дарь> Н. Макиавелли даже названия разделов показы-
вают содержание и направление рекомендаций автора:
<как государь должен поступать касательно военного
дела>, <как избежать льстецов>, <о щедрости и береж-
ливости>, <о жестокости и милосердии> и т. д.)
Обращает на себя внимание тот факт, что в разрезе
тысячелетий у многих выдающихся политических мыс-
лителей разных времен то явно, то приглушенно Звучал
лейтмотив одобрения политической власти, основанной
на правлении группы избранных. Платон, Аристотель
(VI-V вв. до н. э.), Цицерон (I в.), Макиавелли
(XVI в.), Гоббс и Локк (XVII в.), Руссо, Монтескье и
Кант (XVIII в.) называли это правление <аристократи-
ей> и трактовали его как правомерную власть в противо-
положность извращенным формам. На стыке XIX и
XX вв. идея целесообразности правления избранных во-
плотилась в теории элит, родоначальниками которой
принято считать итальянских социологов В. Парето и
Г. Моска. Само понятие элиты было введено В. Парето
(1848-1923) как один из ответов на популярный в то вре-
мя марксизм. В отличие от Маркса Парето учил, что не
классовая принадлежность, а действие определяет стиль
и манеру мышления. Тезису Маркса, что вся предшест-
вующая история является историей классовой борьбы,
Рарето противопоставил суждение: <История - это клад-
бище аристократов>. Другими словами, именно поведе-
ние и судьба элиты (куда входят и откуда рекрутируют-
ся вожди и лидеры), а не большинство предопределяют
логику исторического процесса.
В то же время было бы неправомерно отождествлять
элиту (тем более сегодняшнюю) с родовыми и клановы-
ми, замкнутыми в себе сословиями, куда входили санов- ,
пиками с <голубой кровью> изначального превосходства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173