Безусловно, это выглядит парадоксом: результат во-
влечения человека в политику-его автономия, достиг-
нутая им сознательная отстраненность от политического
процесса. Но, наверное, этот парадокс имеет смысл,
если даже при выделении качеств, необходимых поли-
тическому лидеру, М. Вебер в <Политике как призва-
нии и профессии> говорит о глазомере и <чувстве ди-
станции>. Дело в том, что именно этот результат, если
так можно выразиться, <возвращает человека к самому
себе> после его вхождения в политический процесс. До-
стигнутое состояние автономии позволяет человеку как
бы со стороны взглянуть на себя в этом процессе, осо-
знать себя подлинным субъектом политики (а для этого
мало ограничиться только осознанием общественных
и индивидуальных интересов и потребностей, деятель-
ностью по их реализации), не делая себя рабом одной
своей ипостаси - человека политического.
Данный результат политической социализации лич-
ности оказывается принципиально значимым и для по-
литического процесса, ибо определяет его границы, воз-
вращает каждый раз политику к своему изначальному
смыслу, т. е. к политике как рациональному, публичному
способу самоорганизации общества. <На арене социаль-
ной жизни автономия обнаруживает себя как инициа-
тивность, ответственность, предприимчивость, способность
строго контролировать свое поведение и подчинять
его единой жизненной стратегии>. Будучи реали-
зованной на следующем <витке> политической социали-
зации, автономия личности означает применение всех
этих свойств и черт в качестве могучего фактора разви-
тия политического процесса, его <окультуривания>.
Опираясь на изложенную теоретическую интерпре-
тацию проблемы политической социализации личности,
рассмотрим ее преломление в исторической практике
развития нашей страны. В чем состояла логика приоб-
щения человека к политике в советском обществе? К ка-
ким результатам это привело? Или, предельно заостряя
вопрос, поставим его так: является ли советский человек
человеком политическим?
Основной тезис ответа на данный вопрос, очевидно,
состоит в следующем. Советский человек (хомо совети-
кус) представляет собой тип человека неполитического.

Хомо советикус - существо не политическое, а идеоло-
гизированное и псевдополитизированное. Попытаемся
обосновать такой ответ.
Термин <хомо советикус>, давно уже присутствую-
щий в западной политической публицистике, сегодня все
чаще входит в публицистический и научный оборот
в нашей стране. Фактически за ним скрывается фено-
мен личности тоталитарного общества, в частности ком-
мунистического тоталитаризма. Этот феномен много-
гранен и совершенно естественно становится объектом
анализа философов и политологов, экономистов и куль-
турологов, психологов и психиатров.
Пожалуй, лучшую возможность более или менее
цельно представить образ хомо советикуса дает офици-
альная идеологическая версия советского обществове-
дения, излагавшаяся в темах <Социалистический образ
жизни>, <Коммунистическое воспитание> и др. Вот как
в ней характеризовались основные достоинства и пре-
имущества советского человека: осознание справедли-
вости существующего общественного социалистического
строя по сравнению с капитализмом; неразрывность
своей личной судьбы с судьбой социализма, советской
власти; доверие к руководящей роли КПСС, убежден-
ность в научном характере ее политики, мнение о ком-
мунисте как образце поведения; доверие к советской
власти в целом, убежденность в том, что эта власть
служит советскому человеку, заботится о нем; чувство
гордости и удовлетворенности политической и оборон-
ной мощью СССР; готовность откликнуться на призывы
и решения, идущие от руководства, активно претворять
их в жизнь. (Примерно так выглядят важнейшие черты
советского человека в книге Ф. Бурлацкого и В. Му-
шинского <Народ и власть>, вышедшей в 1986 г.)
Разумеется, сегодня можно усомниться в том, что
эти черты являются достоинствами, но тем не менее они
позволяли нарисовать некий обобщенный политический
портрет <усредненного> советского человека, представить,
как он выглядел, когда проводил коллективизацию и
индустриализацию, осваивал целину или космос, строил
БАМ, шел на коммунистический субботник или демон-
страцию и т. д. Правда, эти черты не позволяют увидеть
другой <лик> советского человека, который подвергался
репрессиям, коллективизации или отправке на работу
в шахты Донбасса, замерзал зимой на целине, лишался
части своей зарплаты в связи с затратами на космос,
проклинал комсомол, по путевке которого он оказался
на БАМе, употреблял самые нелестные эпитеты по по-
воду <великого почина> 70-летней давности, в связи с ко-
торым теперь упраздняется выходной, и т. д. Наконец,
эти черты не дают возможность представить, каким
советский человек был наедине с собой. Впрочем, это
был уже не советский человек или как минимум не сов-
сем советский человек. Причем не только отдельный
человек оказывался парадоксально двуликим в поли-
тическом смысле. В кругу парадоксов развивается вся
логика тоталитарного политического режима с момента
его зарождения. В самом деле, вспомним, например, что
теория коммунизма, по Марксу, предполагала, в отли-
чие от многих других учений, превращение человека
в самоцель производства, установку на активность
субъекта, в том числе и политическую. Практика совет-
ского <социалистического строительства>, которое осу-
ществлялось как бы (именно как бы) по теории Маркса,
дала обратный феномен - массового закрепощения
людей, их превращения в <винтики> системы, отчуж-
дения от собственности, результатов труда, власти,
культуры и т.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173