Один истребитель на наших глазах вспыхнул, как факел, и ринулся на землю. Мы с ужасом подумали о летчике. Но вдруг в синем небе распустился белый бутон — парашют.
Когда истребители скрылись, заговорила зенитная артиллерия. Воздух пестрел разрывами снарядов. Один из бомбовозов загорелся и рассыпался на куски. Сотни уст одновременно издали возглас радости. Кто знает, может, это был тот самый бомбовоз, который недавно сбросил смертоносный груз на Викальваро.
Как только закатилось солнце, воздушный бой затих, и наш дивизион отправился дальше. Когда колонна въехала на улицы Мадрида, над городом стояли густые сумерки. В Университетском городке и по берегам Мансанарес еще стрекотали пулеметы и глухо рвались ручные гранаты, где-тО ухала по временам дальнобойная артиллерия.
Наша колонна проехала к парку Рэтиро — месту тишины и уединения. Однако тишины там не было и в по-
мине. Повсюду зияли воронки от снарядов, сквозь густые заросли пышной растительности с переднего края доносились выстрелы.
Машины въехали в парк и выстроились вдоль густой аллеи, на берегу пруда, где красовался памятник Альфонсу XII из светлого мрамора. Как только расставили часовых, солдаты легли спать.
Мы с Борисом лежали у воды под раскидистым деревом. Сквозь плотный балдахин его листвы не видно было даже ярких южных звезд. Нам нужно было как следует выспаться — назавтра снова в путь, а может, уже завтра придется участвовать в бою. Но мысль о том, что мы наконец в Мадриде, в сердце Испании, разгоняла усталость и сон.
Земля под нами была теплая и твердая.
С берегов Мансанарес до нас доносились выстрелы и взрывы. Ночью они звучали устрашающе громко, не так, как днем. Казалось, бои идут совсем рядом, за аллеями парка. Но перестрелка продолжалась недолго. Через четверть часа все утихло, огромный город снова укрыла ночь.
На утренней поверке комиссар Попов сообщил, что командиры выехали на фронт ознакомиться с отведенным нам сектором обстрела. В сумерки дивизион направится к Эскориалу и примет участие в боях под городком Брунете, длящихся уже несколько дней без перерыва.
После поверки Борис, Дик и я с разрешения комиссара вместе с врачом в санитарной машине отправились в госпиталь навестить Яна Цериня.
На улицах Мадрида царило оживление. У станций метро широким потоком — туда и обратно — текла людская река. Громыхая, проносились желтые трамваи. С фронта ехали машины с ранеными, им навстречу шагали с песнями колонны солдат. Прохожие, торговцы, парикмахеры, утомленные женщины в очередях у магазинов приветствовали их поднятыми кулаками и криками:
Из дребезжащих трамваев высовывались девушки:
1 Вперед, ребята! Только вперед! (исп.)
В одну из станций метро угодила бомба. Пробив не особенно толстый потолок, она взорвалась внутри, образовав огромную воронку. Другая бомба упала у продовольственного магазина. Витрины, окна второго и даже третьего этажей были выбиты, осколки болтались на бумажных полосках. Бомбы упали совсем недавно, может, вчера. Об этом говорили еще не смытые пятна крови на тротуаре, хмурые лица женщин, их тревожные взгляды в небо.
Машина свернула с широкой, парадной магистрали и очутилась в лабиринте узеньких, невзрачных улиц. Шофер сбился с пути, и мы долго петляли в гуще домиков, двориков, оттуда тянуло плесенью, сыростью и оливковым маслом. Потом подъехали к громадной глиняной яме, изрытой пещерами. На дне ямы дымилась свалка, а на ступенях, спускавшихся к пещерам, играли полуголые дети и неподвижно сидели одетые в черное женщины. Видимо, здесь жили те, чьи дома были разрушены, или те, кто был не в состоянии платить за квартиру. Возможно, часть подземных жителей перебралась сюда пб доброй воле, считая, что тут им нечего бояться бомб и снарядов.
После долгих поисков нам удалось отыскать инфекционный госпиталь, расположенный на окраине. Однако никого, за исключением врача, к больному не пустили, поэтому нам с Борисом и Диком не оставалось ничего иного, как наблюдать за новой бомбежкой. Самолеты зашли с солнечной стороны, чтобы их было труднее заметить. Мадрид, словно раненный, завыл тысячью сирен. Загрохотали зенитки, послышались взрывы бомб. Земля задрожала в испуге, и я почувствовал, как у меня по спине забегали мурашки. Я подумал, что надо бы укрыться в убежище,— оно было при входе в госпиталь. Об этом же, наверное, подумали Борис, Дик и шофер санитарной машины. Но все продолжали стоять как вкопанные — никому не хотелось первому проявить малодушие — и, запрокинув головы, глядели в небо, где кружили черные птицы.
Совсем рядом ударили зенитки. Шум был настолько сильный, что заложило уши. На плоской крыше соседнего дома разместилась зенитная батарея. Вокруг был сложен вал из мешков с песком, за ним в синих комбинезонах размеренно двигались женщины-артиллеристы,
— Эй, вы, бегите в убежище! — кричал нам сторож, размахивая двустволкой.— Прибьет осколками!
— Хватит дурака валять,— произнес Борис.— Пошли!
Мы с Диком и шофером только этого и ждали, воздух так и гудел от осколков. Забравшись в укрытие, мы на слух следили за воздушным поединком. Вскоре к нам присоединился дивизионный врач.
— Передал привет вашему другу Цериню.
— Как он, выдержит? — спросил Борис.
— Конечно, выдержит,— ответил врач.— Но его положение очень серьезно.
Сирены прогудели отбой. Мы вышли из убежища и поехали обратно в парк Рэтиро.
На одном из перекрестков у баррикады машину остановили двое милиционеров.
— Вы мобилизованы на вывоз жертв воздушного налета! — сказал один из них тоном, не допускающим возражения.
Врач пытался было возразить, но безуспешно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153