И сам буду присутствовать при встрече.
Борис по телефону передал на батарею команду приготовиться, потом — «Огонь!». Содрогнулись горы, над ними пронеслись снаряды. Затаив дыхание, мы ждали. Борис протянул комиссару свой бинокль. Хозе поднялся на камень и оттуда следил за вспышками взрывов.
Снова дрогнула земля. Хозе воскликнул:
— Есть! Машина вдребезги. Как драпанули, а? Кто куда..,
Мы с Марко обменялись улыбками. Хозе от радости подкинул фуражку.
— Еще раз, товарищ командир, ударьте еще!
— Слезайте, они могут засечь нас,— сказал Борис, и Хозе послушно спрыгнул с камня. Кароль улыбался. Стрельба велась по его расчетам.
— Май биен! — продолжал восхищаться Хозе.— Очень хорошо...
— А теперь займемся пулеметом на Сьерра-де-Польо,— сказал Борис, и Кароль передал по телефону команду:
— Залп!
И снова свист снарядов, грохот орудий и оглушительные взрывы. Каменный затылок Сьерра-де-Польо затянуло дымом и пылью.
— Хорошо! — сказал Борис.— Повторить!
— Хорошо! Повторить! — крикнул в трубку Гечун. После трех залпов обстрел прекратили. Когда дым
рассеялся, вершина горы казалась вымершей. Только между скал мелькала фигурка бегущего мятежника. Широкое лицо Марко сияло от удовольствия.
Пока Борис производил пристрелку, метя в проходящие машины на дорогах, комиссар Хозе повел меня к больному солдату. Тот лежал в каменной лачуге в жестоком приступе малярии. Он был худ, как смерть, белки его глаз пожелтели. Видимо, вдобавок где-то заразился желтухой. Надо было спешно отправить его в госпиталь. Солдат что-то возражал, но я с помощью Хозе вызвал двух батальонных санитаров и велел им немедленно переправить больного в тыл. Потом Хозе повел меня на передовые показать только что полученные пулеметы.
Мятежники изредка постреливали. Хозе схватил меня за руку и увлек в соединительный ход.
— Анатолио, будьте осторожны. Не то вас облюбует вражеский снайпер.
— У них даже снайперы есть?
— Марокканцы могут выбить любой глаз на выбор. Наверное, злятся на нас за обеденный обстрел.
— Да-а, видно, не стоило стрелять,— сказал я лукаво.
Хозе подумал.
— Конечно, мы договорились во время обеда не стрелять. Но что поделаешь — война.
Из оконного блиндажа валил густой синий дым, и вместе с дымом оттуда доносилась негромкая песня.
— Наши пулеметчики,— сказал Хозе.— Заглянем? Согнувшись, мы вошли в небольшой блиндаж. Едкий
дым лез в глаза.
— Чем заняты? — спросил комиссар.
— О комиссарио! — послышался радостный возглас из сумрака.— Жарим ящериц. Хотите попробовать?
— Со мной доктор Анатолио из интербригады. Хотели посмотреть ваш новый пулемет.
— Сначала съедим ящериц, тогда покажем...
Над небольшим костром лежала на камнях сковородка, на ней в оливковом масле потрескивали подрумянившиеся ящерицы. Тут же на земле валялись их зеленые шкурки. Мне стало как-то не по себе. Между тем пулеметчики, взяв меня за руки, усадили у костра.
— Сейчас будут готовы,— сказал один.
Пока ребята снимали с огня сковородку, собирали ломтики белого хлеба с раскаленных камней и открывали мехи с вином, Хозе рассказывал:
— Они тут все из Леванта, горцы. Говорят, у них едят ящериц. Давайте попробуем, они вполне съедобны.
Пулеметчик протянул мне ящерицу на поджаренном ломтике хлеба.
— Угощайтесь!
Ящерица по вкусу напоминала поджаренного в масле угря.
Мы ели, по очереди запивая вином из меха. Я все еще никак не мог приноровиться направлять струю прямо в рот, и вино, к всеобщему веселью, попадало мне за шиворот.
После угощения мы вместе с сержантом отправились дальше по соединительному ходу. У пулемета дежурные набивали ленты патронами.
— «Максим»,— с гордостью сказал сержант, дотронувшись до пулемета.— Всего неделя, как получен.
— Наш батальон реорганизован в пулеметный,—
пояснил Хозе.— Теперь у нас их восемь штук. В нашем секторе со дня на день ожидается наступление мятежников.
Он был прав, но я промолчал. С помощью меня эта весть могла дойти до фашистов, и они бы, конечно, изменили свои планы. Пускай лучше атакуют там, где мы готовы их встретить.
Мои размышления нарушил сержант. Он сказал, что слышал от связного, будто под Саламею пришли наши танки. Так что наступление обязательно будет, только неизвестно, кто начнет первым: фашисты или мы. Потому-то батальону дали новые пулеметы и прислали на подмогу тяжелую артиллерию.
Их разговоры меня насторожили. Я не сомневался, что все они отличные ребята, но держать язык за зубами они не умели. Так эти слухи переходят из уст в уста и, возможно, достигают противника. В тылу знают, что такое военная тайна и как ее нужно хранить. В тылу опасаются шпионов, а здесь ведут себя так, будто их нет и в помине.
В самом деле, пулемет был превосходный. Сержант прицелился и послал несколько коротких очередей в сторону врага.
— Отлично стреляет,— сказал я.
— Сделан в России,— пояснил один из солдат, решив, что я не знаю.— «Максим»...
— А вы из артиллеристов? — спросил пулеметчик.
— Я врач,— ответил я уклончиво.
— Ваши артиллеристы здорово кроют,— заметил кто-то.
— Да-а, и как это вы умудряетесь взять такой точный прицел? — спросил сержант.— Пушки стоят в тылу, за горами, сами вы здесь... Как вы целитесь-то?
— Откуда вы знаете, где стоят наши пушки и где мы сами? — спросил я, и сержант не без гордости ответил:
— Мы много чего знаем...
На обратном пути я сказал Хозе:
— Товарищ комиссар, ваши солдаты говорят лишнее, это нехорошо.
— Да, да, надо будет их приструнить,— слегка покраснев, проворчал Хозе. Видно, ему не понравилось мое замечание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153