— Что ж ты так. К женщинам нужно иметь подход. Вот и прошляпил. Девушки в Валенсии только с виду бойкие, а в душе очень скромные.
— Ерунда,— сказал я.— Идемте купаться.
Они отказались — только что из воды. Я быстро разделся и бросился в воду. Она была кристально чистая и хорошо освежала. Я плыл долго, временами с головой опускаясь под воду и любуясь серебристыми стайками рыбок, блестящими ракушками и разноцветными камнями. Борис и Жан что-то кричали мне с берега, но я их не слушал. Я плыл все дальше в открытое море, к ясному горизонту.
Чем дальше от берега, тем спокойней становились волны. Я лег на спину, и волны ласково баюкали меня. Вода была соленая, плотная, я держался на ней без всяких усилий, как в гамаке. Я подумал, что тут и утонуть было бы нелегко при желании...
Вдруг совсем рядом услышал голос Жана Сурума:
— Анатол, что с тобой?
— Ничего,— ответил я, не двигаясь.
— А мы решили, что ты устал. В одиночку нельзя заплывать так далеко.
— Разве это далеко?
— Тебя с берега совсем не видать.
— Волны большие.
— Ну, отдохнул?
— Я отлично себя чувствую!
— Тогда плывем обратно. Не дурачься, Анатол.
— Я не дурачусь. Просто давно не был на море. Какая красота!..
Я лег на грудь. Мы плыли к берегу, плевались и разговаривали.
— На нашем фронте опять собираются тучи,— сказал Сурум.
— А мне казалось, что хуже, чем было, уже не будет.
— Вы молодцы, стойко держались. Но теперь вам придется еще труднее. После разгрома на Севере нас
ожидают трудные испытания. Окружены со всех сторон, оружия не хватает, Валенсию бомбят, истребителей нет. Они нужны фронту. Недостает того, недостает этого... У нас только одно проверенное оружие — смелость. Ее подчас даже больше, чем нужно.
— Что ты хочешь этим сказать?
— А то, что иногда идем, выпятив грудь, там, где следует пробираться ползком,— ответил Сурум.— Иногда лежим на голой земле, когда нужно окопаться и замаскироваться.
Я усмехнулся.
— Это не смелость, друг. Неумение воевать. Многие солдаты винтовку правильно держать не умеют...
— Но как их научить правильно держать винтовку, если самих винтовок не хватает? — возразил Жан.— Под Валенсией сейчас десятки тысяч новобранцев, еще не державших в руках оружия. А французская граница закрыта, пароходы с помощью пускают ко дну. Положение очень тяжелое, Анатол, но еще есть надежда. Если бы нам удалось провести какую-нибудь блестящую операцию — отогнать противника от ворот Мадрида или на Юге прорваться к португальской границе... Тогда бы наступил перелом в нашу пользу.
— А Теруэльская операция?
— Теруэльская операция была блестяща сама по себе, но перелома в ходе войны не обещает,— ответил Жан.— Это скорее палка о двух концах. Если нам не хватит сил размахнуться и ударить еще раз, то ударят нас, да так, что дай бог вообще уцелеть.
Я не понял, и Сурум продолжал:
— Они могут отрезать Валенсию от Барселоны. Они могут вклиниться вот сюда, где мы с тобой плаваем. II тогда...
— И что тогда?— спросил я.
— И тогда добьются перелома в свою пользу. Это был бы трагический перелом. Роковой.
— Как мрачно ты смотришь на будущее.
— Только допускаю возможность,— возразил Сурум.— Я все же надеюсь, что перелом будет в нашу пользу. Может произойти чудо.
— В чудеса я не верю.
— Я тоже,— сказал Сурум, усмехнувшись.— Однако есть вещи, которых мы не видим, но они-то подчас играют решающую роль.
— Это другое дело,— согласился я.
Ноги коснулись гальки, мы встали. Борис уже оделся и ждал нас.
— Выловил утопленника? — подтрунивал надо мною Борис.— Одевайтесь, и пошли скорее. Мой желудок требует обеда.
Вернувшись в город, мы снова отправились в «Хун-гарию». Там нас признали и встретили как завсегдатаев. После обеда довольно долго сидели за беседой и коктейлями. Жан Сурум пил мало — ему предстояло явиться к своему начальнику.
— На этот раз меня, возможно, пошлют на Юг. Туда, где что-то готовится, первым делом посылают нас.
— Ну что ж, заезжай в гости,— сказал Борис.— Встретим по-царски.
— Положим спать на змеиные шкуры под персиковым деревом. И сладкие плоды будут сами падать в рот, как в раю,— подхватил я.
— В таком случае ждите,— сказал Сурум, поднимаясь,— обязательно заеду. Надеюсь, вас там нетрудно найти?
— Наш адрес такой,— ответил Борис.— Юг, под носом у фашистов, на самой высокой горе.
— Хорошо, так и запомню. Будьте здоровы, до свиданья!
Мы повскакали с мест и проводили Жана по стойке «смирно».
Глава 10
I
СУРОВАЯ ЗИМА
На обратном пути из Валенсии
мы сошли в Альмадене и сразу столкнулись с Мануэлем Зоро, приехавшим туда за медикаментами. Мы подарили ему бутылку хорошего вина, а он предложил подвезти нас на своей санитарной машине. По дороге Мануэль рассказал последние новости. С капитаном Цветковым на днях случился сердечный приступ. Фашисты недавно накрыли нашу батарею, у одного орудия оторвало колесо, человеческих жертв, правда, не было. На кухню приблудилась коричневая сучка, Пендрик назвал ее Мореной. Сам Зоро еще как следует не устроился на новом месте. Но дом, в котором помещался медпункт, удобный и расположен вблизи батареи, хотя нет пока санитарок, которые ухаживали бы за ранеными и стирали белье.
— По соседству есть деревни, но там живут одни грязные старухи,— продолжал Зоро,-— и почти каждая больна трахомой. Таккх нельзя брать в санитарки.
— За чем же дело, подбери себе красоток в По-собланко5— пошутил Борис— И жизнь интереснее станет.
— Я так и сделаю,— серьезно ответил Зоро.— По-собланко ломится от хорошеньких женщин. Пускай подработают. А старух не возьму, ну их к дьяволу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153