— Я понимаю.
Проводив меня до порога, Ган еще раз напомнил:
— Итак, господин Скулте, если вы пожелаете, дайте мне знать. Я переправлю неограниченное количество людей.— И добавил, плутовато сощурив глазки: — Говорят, там роскошные женщины, самые страстные в мире...
— Слышал, слышал,— в тон ему отвечал я с улыбкой.
Вернувшись в свою комнату, не зажигая света, я подошел к открытому окну* У меня было такое ощущение, словно я только что выбрался из склепа или морга, где воздух пропитан запахом гнили и мертвечины. Мне нужен был свежий воздух, чтобы снова прийти в себя. Я ругался последними словами. Как я мог, прожив здесь годы, не знать, что за тонкой перегородкой свил гнездо гитлеровский агент, отъявленный гестаповец.
И только теперь, решив, что я сочувствую фашистам, он снял с себя маску...
Положив локти на подоконник, я смотрел на объятые темнотою улицы, и мне казалось, что эта липкая серая тьма подкрадывается ко мне, обволакивает меня. И не только меня — она обволакивает весь город, всех его жителей, которые спокойно спят, не подозревая, что во тьме рыщут голодные волки, в своей ненасытной алчности готовые разграбить весь мир. Теперь я по-настоящему понял слова Бориса Эндрупа: «Если мы будем сидеть сложа руки, и от нашего города ничего не останется. Его разрушат точно так же, как фашисты разрушили Аддис-Абебу, как гитлеровские пушки и самолеты разрушают сейчас сердце Испании — Мадрид. И среди развалин будут рыскать стаи крыс, обгладывая кости заживо погребенных...»
Внизу, на бульваре, под сенью лип прохаживалась унылая тень — туда и обратно, туда и обратно... Я заметил ее сразу, когда подошел к окну, но только теперь мне это показалось подозрительным. Что бы это могло означать?
Незнакомец не видел меня, он был в кругу света от уличного фонаря, а мое окно скрывалось в густой тени железного абажура. Кого же он ждал? И почему так нервно вышагивал — туда и обратно, туда и обратно?
Белка, завидев кошку, инстинктивно бросается на дерево. Нечто подобное случилось и со мной. Я отпрянул от окна, сам не понимая, зачем это делаю, потом стал осторожно наблюдать за таинственным незнакомцем. Шаги затихли. Человек остановился и, запрокинув голову, посмотрел на мое окно. Снова принялся расхаживать. Теперь мне стало ясно: он следил за моим окном, ждал, когда в нем загорится свет, желая убедиться, что я дома. Но я решил не зажигать света. Раздевшись в темноте, лег в постель, но долго не мог заснуть — снизу по-прежнему доносился мерный шум шагов таинственного незнакомца. Как хорошо, что Гита в этот вечер не пришла ко мне! Мы бы сразу включили свет, и тогда бы я не заметил шпика. Теперь я знал, что за мной следят. Я должен быть осторожен, чтобы самому не попасть в ловушку и не подвести других.
Глава 12
ДОРОЖНЫЕ НАСТРОЕНИЯ
На другой день я зарегистрировался в полиции, а вечером встретился с Борисом Эндру-пом. Теперь его бригада работала на бульваре возле Оперы. Зеленоватые вспышки сварочного аппарата, словно маяки, указывали мне путь. Бориса я нашел точь-в-точь таким же, как тогда у Даугавы: в темных очках, в огромных кожаных перчатках. Мы отошли в сторону, поближе к колоннам театра, и я пересказал ему свой разговор с Ганом, не забыв упомянуть и про шпика.
— Из дома шел прямо сюда? — спросил Борис. Я успокоил его: сначала петлял по городу, пока не
убедился, что за мной не следят.
— Правильно,— сказал Борис.— Они не должны ничего знать о наших встречах. К тебе больше ходить не буду. Встречаемся у меня на работе или где-то в другом месте.
Я дал Борису адрес дачи родителей Гиты на взморье. Потом спросил:
— А как твои ребята? Не подведут?
— Здесь все свои,— сказал Борис.— Моя подпольная ячейка, бояться нечего. Гита подала прошение о заграничном паспорте?
— Подаст в ближайшие дни,— ответил я.
— Хорошо,— сказал Борис.— Ты тоже собирайся. Поедешь с фальшивым паспортом в Париж.
— С фальшивым? А если раскроют? Борис успокоил меня:
— Паспорт не фальшивый, просто он на чужое имя. Настоящий владелец умышленно потеряет его. И заявит об этом, когда мы будем за границей, в Париже. А там уж нас никто не задержит.
— Но ведь в паспорте будет и чужая фотография...
— Не беспокойся, в паспорте будет твоя фотография.
— А когда?
— В любой день,— сказал Борис.— Так что будь готов. Купи себе дорожный костюм и все прочее. Мы разыграем туристов. Едем в Париж на Всемирную выставку.
— Понятно. Завтра же все приготовлю. А если Гита не сможет так быстро оформить визу, что тогда?
— Встретим ее в Париже. Вряд ли нам удастся выехать вместе. Мы с тобой не должны терять ни минуты. Как только все будет готово, тут же исчезаем.
— Но как она поедет одна? Вдруг по дороге что-нибудь случится?
— Не будь ребенком! — рассердился Борис.— Что с ней может случиться? Только предупреди, чтобы, проезжая Германию, не выходила из вагона. Могут задержать гестаповцы. Такие случаи бывали. И смотри, как бы твой старый осел ни о чем не пронюхал.
— Ган не пронюхает,— сказал я.— Но как быть с моими вещами?
— Из Парижа напишешь отцу, чтобы приехал забрал. За квартиру уплачено?
— За три месяца вперед. Даже обидно.
— Это хорошо,— сказал Борис.— Итак, не теряй времени, собирайся. Все необходимое для путешествия возьму я. Ничего лишнего. Старайся ничем не выделяться.
Мы простились. Борис вернулся к рабочим, а я сквером, вдоль канала, не спеша направился к дому.
Жребий был брошен. Путь к отступлению отрезан...
Всю неделю мы с Гитой трудились не покладая рук. Я помогал ей составить прошение в министерство внутренних дел о выдаче заграничного паспорта, затем вместе обошли магазины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153