Две-три группы интернационалистов самостоятельно добрались до границы, но пограничные власти пропустили только французов. Остальные вернулись в Палафружель.
Между тем франкисты в нескольких местах форсировали Эбро и быстро приближались к Барселоне. У республиканцев не хватало оружия, боеприпасов. Они были не в силах сдержать лавину моторизованных дивизий и потому отступали. В конце января бои шли уже на подступах к Барселоне. Что делать нам? На этот вопрос никто не мог ответить. У нас не было оружия. В ожидании близкой эвакуации многие сменили форму интербригад на штатскую одежду. В Палафружель снова заглянула контрольная комиссия Лиги Наций, пообещав, что на днях в Барселону прибудут французские корабли, которые перевезут нас пока в Марсель. А потом? И как французские корабли войдут в Барселону, когда бои уже идут в воротах города и он в любой момент может быть захвачен мятежниками? И на эти вопросы мы не могли получить ответа.
Однажды, гуляя у маяка на мысе Сан-Себастьян, мы повстречали Адама Огриня с его «антитанкистами». Пока остальные ребята лазили по скалам, мы с Борисом и Адамом осмотрели недавно построенный форт, в котором еще не было ни одного солдата.
— Фашисты преспокойно могут высадить десант,— сказал Адам.
1 «Они уходят и все же остаются...» — строка из стихотворения-Рафаэля Альберти, посвященного бойцам интернациональных бригад.
— Вдоль всего побережья ни одного ствола, ни одного поста. Кохонудо!
— Зачем высаживать десант? — возразил я.— Они и без десанта бодро идут вперед. Если так и дальше будет продолжаться, через неделю они будут здесь, и нам останется поднять кверху лапки.
— Шутки шутками,— сказал Борис,— а положение серьезное. Франция не хочет нас брать, это ясно.
— Но что же делать? — воскликнул Адам.— Сдаться в плен? Нет, друзья, только не это. Я разговаривал с ребятами. На худой конец, оружие раздобудем, только не сдаваться!
— А никто и не думал сдаваться,— возразил Борис.— Сегодня мы отправили целую делегацию просить правительство выдать нам оружие и послать обратно на фронт.
— Да ну? — воскликнул Огринь.
— Раз Лига Наций не выполняет своих обещаний, мы сами решим, что делать,— продолжал Борис.— Значит, и твои ребята согласны?
— Все, как один,— заверил Огринь.
— Больных и раненых нужно отправить к границе,— сказал Борис.— Бои будут чертовски тяжелые.
Я с размаху швырнул в море свою бамбуковую трость.
— Не дури! — крикнул Борис.
— Она мне больше не нужна. Я совершенно здоров.
— Да ну? — лукаво улыбаясь, спросил Огринь.— Значит, до сих пор симулировал?
— Да, я симулировал, чтобы разжалобить ваши черствые души. Я совершенно здоров.
— Ну, не прохвост, а? — воскликнул Огринь.— А если по горам придется крыть, что тогда запоешь?
— То же самое, что теперь. И уж если среди нас есть больные, так это Борис. Как врач, могу подтвердить под присягой.
— Заткнись! — ласково сказал Борис— Завидуешь моему ишиасу? Пожалуйста, могу подарить.
— Спасибо! Сегодня твой подарок был бы особенно дорог.
— Как твои подпольные дела? — спроси ч Бориса Адам.— Все уладилось?
Борис нахмурился.
— Ни черта не уладилось. Так и повисло в воздухе. Ничего, вернемся домой, сами уладим.
— Правильно! — Адам хлопнул его по плечу.— Молодец! Выше голову, и никаких гвоздей!
— Я тоже так думаю.
— Правильно! Все само собой уладится,— успокаивал Огринь.
— Конечно,— поддержал и я. Борис сердито посмотрел на нас.
— Знаете что, друзья? В ваших пластыречках я не нуждаюсь. Мне нужна операция, и по возможности скорее. А потому оставьте меня в покое! Зовите ребят, да пошли. Может, нас там уже ждут...
Я побежал к прибрежным складам. Именно побежал, чтобы Эндруп с Огринем окончательно убедились, что я неспроста закинул трость. Когда мы с ребятами вернулись к форту, Борис с Огринем были уже далеко. Собрав кедровых шишек, щелкая орешки, мы не спеша направились в Палафружель.
На полдороге встретили Дика.
— Ребята! — кричал он, запыхавшись.— Скорей, вас ждут!
— Кто ждет?
— Комиссар. Митинг...
Дик стоял под деревом, утирая платком вспотевшее лицо.
— Понимаете, митинг, ослы вы длинноухие! — ругался он.— Все собрались, а вы...
— Что за митинг? Нас отправляют? Чего разорался! — набросился на него Пендрик.— Можешь толком рассказать?
— Нас отправляют на фронт! — сказал Дик.— Наверное, на фронт, куда же еще! У всех будто крылья выросли. Расшумелись, песни горланят, кричат: «Оружие! Оружие!»
Мы побежали со всех ног. Городской театр был уже переполнен. На разных языках звучали песни, те самые песни, что не один год слышались по всем фронтам Испании. А на галерке без умолку скандировали: «Оружие! На фронт! Оружие! На фронт! Они не пройдут!» В президиуме были Максимов, Попов, Эндруп и Огринь. Все расселись за столом и ждали, пока стихнет зал, но гул не прекращался, незаметно опять перешел в песню. Тогда поднялся Попов и жестом потребовал тишины.
Зал сразу притих. Попов заговорил:
— Товарищи, сегодня не место долгим речам. Сегодня орды мятежников вместе с иностранными интервентами окружили сердце Каталонии Барселону. Испанская республика переживает трудные дни. Мы должны решить, что нам делать в этот критический момент.
— Оружие, на фронт! — крикнул кто-то с балкона, и этот крик подхватили сотни голосов.
— Правильно, товарищи! — сказал Попов.— Лига Наций разыграла фарс. Она приняла решение вывести иностранцев, но ничего для этого не сделала. Нас разоружили, сняли с фронтов, а Франко в то же время получил новые подкрепления из Германии, из Италии и теперь повсеместно перешел в наступление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153