— Мне-то что там делать! Я постараюсь разыскать Жана Сурума.
— Думаешь, он все еще там?
— Если нет, повешусь... какой-нибудь красотке на шею, так же, как ты.
— Брось язвить!
Мы пришли на вокзал. На этот раз наш поезд был не особенно переполнен, нам удалось занять место у окна. И стекла здесь были не закрашены, так что мы снова могли любоваться дорогой, по которой полгода назад проезжали на Мадридский фронт. Каждая деревенька, каждый холм казались старыми знакомыми и проплывали за окном воспоминанием о наших первых днях в Испании. Справа поднимались синеватые зубцы Чинчильи, увенчанной мрачным силуэтом средневековой крепости. Потом возвышенность перешла в холмистую степь, и на склонах одного из холмов раскинулся городок Альманса. Перед отправкой на фронт мы проходили там обучение в древнем городском монастыре. В башне монастырского собора лейтенант Максимов посвящал меня в тайны топографических знаков и оптики, а внизу, в бассейне, в глухом саду, мы спасались от томительного зноя. В городке была большая швейная мастерская, там работало много молодых испанок. По вечерам они собирались на городской площади, где стояли орудия дивизиона, и охотно дарили улыбки нашим ребятам.
Поезд стоял довольно долго в Альмансе, и мы с Борисом отправились взглянуть на старые места. Монастырь, как и раньше, был занят интернационалистами, а на городской площади вместо наших допотопных пушек стояли современные гаубицы. Заодно зашли в магазин и купили высокие офицерские сапоги на шнурках — изделие местной фабрики. Сапоги блестели, точно лакированные, и плотно облегали икры.
— Ты в них похож на цаплю,— оглядев меня, сказал Борис.
Я не остался в долгу:
— А ты на индюка.
Но, конечно, в них мы выглядели куда лучше, чем в своих фронтовых опорках, и, проходя мимо окон швейной мастерской, ощутили на себе женские взгляды.
— Замечаешь, как стали заглядываться на нас? — весело сказал я Борису.
— Да не на нас, на сапоги,— отозвался Борис.
Глава 9 ВАЛЕНСИЯ
В Валенсии мы остановились в отеле «Европа». Он находился вблизи главного городского вокзала и был отведен для интернационалистов и других иностранцев. Нам дали номер с ванной, спальней и кабинетом на пятом этаже, откуда открывался чудесный вид на город. Необъятные кровати были застланы алым шелком, а пухлые подушки напоминали надувшихся глухарей на току.
— Как мы будем спать на таком роскошном ложе? — сокрушенно покачал головой Борис. Бесшумно ступая по мягким коврам, он прошел в кабинет и сел в большое кожаное кресло, скорее похожее на трон. — Что-то невероятное! Сюда ты спокойно можешь приглашать свою Роситу. Ей понравится.
— Если не возражаешь, мы так и сделаем. Борис усмехнулся.
— При чем тут я? Вам лучше встретиться наедине. И что ты вечно тянешь меня к своим красоткам!
— Ну и не надо, справлюсь один,— отшутился я'
— Вот это мужской разговор. Пока буду разыскивать Сурума, ты полюбезничай с Роситой. А вечером увидимся в гостинице.
Так и решили. Приняв холодный душ, позавтракав, мы расстались. Борис отправился на поиски Жана Сурума, а я — на вокзал.
Улицы были полны народу. В ясном небе ослепительно сверкало солнце, с залива тянуло теплым ветерком. Хорошо, я догадался оставить в отеле свой плащ. Росита была права: солнце Валенсии, веселый говор толпы ослепили и покорили меня с первых минут.
Дождавшись пригородной электрички, я сел в открытый двухэтажный вагон. В таких вагонах, наверное, хорошо ездить летом, но и теперь было приятно сидеть наверху и в просторные, открытые проемы любоваться стройными пальмами, поднимавшими свои опахала над крышами домов, огородами, вечнозелеными садами лимонных и апельсинных деревьев, сверкавших на солнце.
Пригороды Валенсии, отделенные друг от друга садами, полями риса, тянулись на десятки километров. К ним шли великолепные шоссе, трамвайные линии, железнодорожные ветки, так что сразу было трудно сказать, где кончается город и где начинается деревня. Ро-сита Альварес жила в Карлете, километрах в тридцати от центра города, и я все время следил за остановками, опасаясь проехать. В этот послеполуденный час в вагоне было свободно, к тому же большинство пассажиров, в основном женщины, предпочитали ехать внизу — почти у каждой была тяжелая поклажа. На втором этаже ехала ватага франтовато одетых милиционеров, с автоматами за плечами и кожаными флягами у пояса. Всю дорогу они шумели, горланили песни, курили и пили вино. Заметив, что я в одиночестве, пригласили и меня в свою компанию.
— Эй, товарищ, чего грустишь? Иди к нам. Отказаться было неудобно, я подошел. Узнав, что я
интербригадовец, они стали наперебой предлагать свои фляги, так что пришлось отпить по глотку из каждой. Потом, несмотря на протесты, наполнили мои карманы жареными орехами и солеными оливами.
— Карлет далеко? — спросил я.
— О, до Карлета еще порядочно,— ответил один. — Если не секрет, едете к своей возлюбленной?
— Да,— ответил я весело,— к возлюбленной.
— Самые красивые испанки живут в Валенсии,— сказал другой. — Женитесь, товарищ, и оставайтесь у нас.
— Сначала надо разбить фашистов,— сказал я.
— За этим дело не станет! — воскликнул третий. — Теруэль уже в наших руках. Давайте выпьем за героев Теруэля!
Снова пришлось отпить по глотку из каждой фляги. Я скоро понял, что имею дело с типичными тыловыми крысами, очень смутно представлявшими себе положение на фронтах и трудности республики. Сравнительно легкая жизнь в тылу сделала этих людей беспечными, чтобы не сказать большего. А когда они стали похваляться своим геройством и на пальцах пересчитывать, сколько каждый из них застрелил шпионов и монахов, я вообще пожалел, что связался с ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153