Готическая башня Руанского собора, мост через Сену... Нормандия...
За Руаном нас нагнали сумерки. Мелькавшие за окнами пейзажи постепенно покрывались серой пеленой. Когда подъезжали к Парижу, кое-где на окраине уже зажигались огни. Мы вышли на вокзале Сен-Лазар и с большим трудом пробрались к выходу. Дик пришел в себя от богатырского сна лишь на Гаврской площади.
И тут он ни с того ни с сего остановился, вскинул кверху руки и крикнул:
— Привет, Париж!
— Послушай, ты можешь обойтись без этого? — серьезно сказал Борис.— Лучше подумай, где заночевать.
Дик рассмеялся.
— В Ливерпуле или Глазго я б отвел вас в ночлежку Армии спасения, а здесь, как вы догадываетесь, ничего не знаю. Может, поискать какой-нибудь дешевенький отель в предместье?
— Кто тебя пустит в отель без документов? — сказал я.
— Тогда заночуем на улице. Чего тут особенного?
— Перестаньте молоть вздор! — одернул нас Борис, останавливаясь перед картой Парижа у входа в метро. Он достал из кармана записную книжку, в ней был адрес штаб-квартиры латышских политэмигрантов. Мы с Диком помогли найти нужную улицу. Она находилась недалеко от Монмартра, и мы решили отправиться туда пешком. После долгих поисков отыскали этот переулок у Северного вокзала и дом, ветхий, поблекший. Борис позвонил. Дверь открыла щуплая евреечка.
— Я — Маша,— представилась она, когда мы назвали свои имена.— Я жду вас третью неделю.
— В дороге были осложнения,— пояснил Борис.
— Знаю,— с улыбкой сказала она,— меня известили.— Она провела нас в пере днюю.— Обождите здесь. Я только поднимусь наверх, переоденусь. Я живу на втором этаже вон того дома, во дворе. Туда трудно добираться, приходится ходить по доске. Обождите...
Мы присели, Маша ушла.
— Откуда она вас знает? — удивился Дик и, не дождавшись ответа, сказал: — Милая женщина. Интересно, она и меня сумеет пристроить?
Скоро Маша вернулась.
— Я отведу вас в маленький испанский отель, это рядом. Там живут те, кто едет в Испанию. А вам, товарищ Скулте,— сказала она деловито,— позже подыщу другое место. Надо вам сказать, вы вовремя исчезли. Полиция сбилась с ног, разыскивая вас.
— А Гиту Юдину они не тронули? — спросил я.
— Гиту Юдину?
— Мою жену.
— Она тоже в подполье'
— Она студентка.
— Гита Юдина, студентка? Ах да, вспоминаю,— сказала Маша.— У нее из-за вас неприятности. Но она, наверное, скоро приедет в Париж.
— К тому времени я должен уладить с гостиницей,— сказал я.— Две небольшие комнатки с балконом. Вы мне поможете?
— Не беспокойтесь, все уладим. У меня кое-что имеется для вас на примете.
У Северного вокзала мы спустились в метро и вышли на площади Клиши.
— Товарищи, запомните эту станцию,— сказала Маша.— Вам здесь часто придется выходить. Ваш отель рядом. За тем углом, в переулке. Завтра я заеду за вами в одиннадцать и отвезу в комитет поддержки республиканской Испании. Там вас зачислят на довольствие и запишут в одну из групп для отправки в Испанию.
— Когда это будет? Скоро? — спросил Борис.
— Да, скоро,— ответила Маша.— С вами все просто. А вот как быть с Диком, ума не приложу.
— А очень просто! — воскликнул Дик.— Поеду, п баста.
— Кто вас послал? — спросила Маша.
— Я сам себя послал,— ответил Дик.
— Но ведь так нельзя,— сказала Маша.— Мы берем только с рекомендацией. На товарища Эндрупа есть, а насчет вас... Вы из какой организации?
— Я член профсоюза ливерпульских докеров,— не без гордости ответил Дик.— Я сказал им, что хочу в Испанию, воевать против Франко. Председатель сказал мне: «Отлично, Дик. Ты всегда был сорвиголова, поезжай». Разве это не рекомендация? Если меня не запишут, не надо, я и сам доберусь до Испании, но обратно ни за что не поеду. Да как я им на глаза покажусь? До смерти засмеют!
— Хорошо, завтра поговорим,— успокоила его Маша.— Вот ваш отель.— Мы стояли перед двухэтажным домом с двумя входами. Один вел в гостиницу, другой в ресторан.— Пока я буду договариваться, можете поужинать.
Мы зашли в ресторан, сели за мраморный столик. Небольшой зал был наполнен до отказа. Преобладали молодые люди. Вокруг звучал многоязыкий говор. Дик отправился к стойке и скоро вернулся, радостно потирая свой длинный нос.
— Теперь предоставьте распоряжаться мне,— сказал он.— Хочу отблагодарить вас за помощь. Чертовски стосковался по хорошей еде и выпивке.— Он полил ломтик белого хлеба оливковым маслом, а сверху насыпал добрую щепоть соли и перца.
— Готовьте закуску, сейчас принесут кое-что существенное.
Мы стали ждать существенного. Вскоре нам подали вина, целое блюдо виноградных улиток, а Дику стаканчик виски. Он его разбавил газированной водой и потягивал с явным наслаждением.
— Вот это, я понимаю, напиток,— то и дело приговаривал Дик, радостно сверкая глазами.— А вы налегайте на вино. У французов отличное вино.
— И это все? — разочарованно спросил Борис, взглянув на блюдо с улитками.— Ты извини, но мы эту тварь не употребляем!
— Но ведь это деликатес! — воскликнул Дик.— Ладно, если вам не нравится, я с ними сам управлюсь.
Он снова отправился к стойке и заказал нам бифштекс с яйцом. Когда пришла Маша, бифштексы были съедены, а Дик все еще мучился со своими улитками. Палочкой он извлекал из ракушек бесформенное месиво и отправлял в рот, не переставая нахваливать:
— Вот это вещь! Меня к ним в Глазго пристрастили французские моряки. Пища богов!
— Поторопитесь, нас ждут,— сказала ему Маша.— И знайте наперед, что французы едят виноградные улитки, когда никуда не торопятся.
— Сейчас кончаю,— спокойно отозвался Дик, отхлебывая виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153