На протяжении многолетней своей службы он привык ко всякому. Панкратов прекрасно понимал, что несчастные случаи, в конце концов, в трудной морской службе неизбежны. Нет, не это беспокоило начштаба. Если бы подобное происшествие произошло не у Светова, а у какого-нибудь другого командира, к нему можно было бы отнестись как к неприятному случаю, указать офицеру, что следует быть и внимательней, и бдительней, может быть, поставить на вид и тем ограничиться. Но со Световым дело обстояло иначе. Командир «Дерзновенного», начиная с самых простых вещей, — швартовки, выхода в море—действовал так, как будто его командирская воля стояла выше утвержденных, проверенных и перепроверенных правил. Светов, по мнению Панкратова, без всякой нужды рисковал ежедневно и уже за это мог быть лишен доверия и наказан. Но все границы допустимого риска он перешел, зайдя в Безымянную бухту. Что было бы, если бы командир «Дерзновенного» посадил свой корабль на рифы?! Происшествие в общегосударственном масштабе. За это не погладили бы по
голове и самого Панкратова, и Серова. Возмущение все более накипало в душе Панкратова, и он все более темнел. Конечно, обстрелял радиолокационную станцию Светов отлично. Но это, в конце концов, дела не меняет. Начальник штаба давно подумывал о том, чтобы отстранить Светова от командования кораблем, и сейчас охотно подготовил бы это отстранение, объявив Светову в приказе «о неполном служебном соответствии». Однако... Панкратов вновь и вновь перечитывал одну фразу световского донесения: «Полагаю доказанным, что в Безымянной бухте может быть высажен десант, который внезапно обрушится на «противника». Эта фраза особенно злила Панкратова. Как же, станет он ломать свой тщательно продуманный до мелочей план, рисковать без нужды кораблями и людьми... Да еще своими действиями как бы потакать световскому своеволию?!
И все-таки именно здесь была загвоздка. Строго наказать Светова так, чтобы об этом не знал Серов, нельзя. Командующий обязательно будет беседовать с командиром «Дерзновенного». Он питает слабость к нему. Серов не такой уж сторонник незыблемости штабных планов. И хотя сейчас командующий предоставил начальнику штаба полную самостоятельность, кто знает, не увлечется ли адмирал световским вариантом высадки десанта... и тогда... Нет, на это пойти Панкратов не мог. План был его детищем. Нарушить его, изменить в нем хотя бы одну деталь казалось начальнику штаба кощунством.
Панкратов поднял глаза и почти с ненавистью смотрел на Светова. Однако, сдерживая себя, он сказал:
— Данные разведки меня удовлетворяют. Во всем остальном разберемся после учений... И о вашем своеволии тоже поговорим, — добавил он, не удержавшись, с угрозой.
Светов продолжал смотреть в упор, молча и напряженно. Панкратов набил трубку, закурил.
— А теперь, — сказал он, — будете конвоировать транспорт в Белые Скалы.
—В Белые Скалы? — переспросил Светов и прикусил губу. — Но кто же, кроме меня, может провести корабли с десантом в Безымянную бухту?
— А кто вам сказал, что десант будет высаживаться там? — Панкратов усмехнулся.
— Не там?—Светов был поражен. Целесообразность высадки в Безымянной бухте была для него несомненна. Да ведь и начальник штаба уже подтвердил это, сказав «данные разведки удовлетворяют».
— Где высаживать, это уж наше дело.
Клубы дыма от панкратовской трубки закрыли лицо Светова. Единственное, что пришло ему в голову, могло быть сформулировано так: «Десант мы, конечно, будем высаживать в Безымянной бухте, но тебя, Светова, к этому не допустим, а унизим, поручив третьестепенную задачу».
— Но ведь это... это! — вдруг вырвалось с возмущением у Светова, он не находил слов.
— Это... это? — Панкратов тяжело поднялся, опираясь рукой о стол. Наконец, он мог перестать сдерживаться и дать волю своему раздражению. — Вы мне перечите... Забылись?! — загремел он.
Светов не успел ничего ответить. В кабинет вошел Серов. Удивленно посмотрев на скуластое, побагровевшее лицо начальника штаба, Серов спросил:
— Что случилось, Илья Потапович?
— Посмел мне перечить...—хрипло проговорил Панкратов, ткнув пальцем в Светова.
Адмирал обернулся к Светову. Командир «Дерзновенного» был бледен, как полотно.
Если бы Светов сейчас нашелся, если бы сказал, что перечить он не хотел, и туг же извинился перед Панкратовым, если бы завязался пусть резкий и поначалу неприятный для Светова, но все же деловой разговор, может быть, все обернулось по-другому... Но Светов, обозленный до крайности, молчал.
Серов, который понимал, что начать сейчас разбирать эту тяжбу — значило поставить под сомнение авторитет Панкратова, кивнул на дверь каюты и холодно сказал:
— Ступайте к себе на корабль, товарищ Светов... Четко, как на строевых учениях, повернувшись через левое плечо, Светов, так и не сказав ни слова, вышел из кабинета.
— Что тут произошло, Илья Потапович?..— спросил Серов, — усаживаясь в кресло. «Чем ты так допек его?» — продолжал он мысленно. — О чем был спор? За что будем наказывать Светова?
Панкратов снова запыхтел трубкой. Подумал. Затем сказал совершенно спокойно:
— Светов считает унизительным конвоировать транспорт — гвардейский гонор! Кроме того, на «Дерзновенном» чрезвычайное происшествие. Старшина сломал ногу... Но только, Кирилл Георгиевич, я хотел бы сам как следует во всем разобраться и доложить вам обо всем подробно после учений.
Взгляд Панкратова упал на световское донесение. Подумав, он накрыл его папкой и прижал ладонью.
Серов кивнул головой. Предоставив начальнику штаба всю власть на время учений, он не собирался без крайней нужды вмешиваться в его распоряжения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174