Батыреву захотелось, чтобы она вот так же заботливо поухаживала за ним. Он попросил ее принести умыться, пожаловавшись на сильное головокружение.
Она удивленно поглядела на него, но молча подала таз, мыло и стала щедро лить в его сложенные ковшиком ладони тепловатую воду из кувшина.
Было страшно неудобно и непривычно умываться полулежа, но Батырева уже разбирал бесшабашный лукавый бес, тот самый, что подтолкнул его купить, не думая о последствиях, наркотические папиросы, поцеловать Дусю, завязать интрижку с Меркуловой, угнать машину командующего...
Умывшись, он поблагодарил санитарку и с аппетитом принялся за принесенный завтрак.
В палату вошел заместитель начальника госпиталя по хозяйственной части и приказал следовавшей за ним дежурной сестре оклеить оконные стекла бумажными полосками на случай возможного повторения подземных толчков. Батырев про себя рассмеялся: «Крепок мужик задним умом — хата сгорела, он. трубу собирается чистить».
Прохрдя мимо койки Батырева, дежурная сестра сказала:
— Больной,,вам время на рентген...
Тут бы надо было Батыреву подняться и идти, ведь он чувствовал себя превосходно. Но рядом стояла хорошенькая санитарка, которой он только что жаловался на головокружение. И Батырев, не желая оказаться лгуном в ее глазах, решил разыгрывать комедию до конца.
— Я не могу идти, у меня кружится голова и тошнит,— ответил он слабым голосом, закрывая глаза.
— Вас будут поддерживать под руки... Батырев, все более увлекаясь разыгрываемой им комедией, качнул отрицательно головой.
— Лена, позовите санитара с третьего этажа и отнесите больного, — энергично распорядилась дежурная сестра. Она, обычно простодушная и веселая женщина, держала себя в присутствии замначальника госпиталя строго официально.
Батырев лежал, закрыв глаза, посмеиваясь над своей выдумкой, чувствуя на сомкнутых веках тепло
брызнувшего в окно солнца. Было приятно безмятежно прислушиваться к говору людей, распознавать смысл простейших звуков.
Вот стукнуло что-то деревянное о пол: это, видно, принесли носилки. Кто-то тяжело зашаркал сапогами — это, наверное, санитар. Потом Батырева осторожно подняли: мужские руки обхватили его голову и плечи, а ноги — маленькие нежные руки санитарки. Скрипнула, распахиваясь, дверь, и Батырев почувствовал, что его понесли.
— Ну и тяжелый, — сказала со вздохом санитарка.
— Лена, вы побыстрее возвращайтесь, — сказал ей вдогонку, солидно кашлянув, замначальника госпиталя.
Санитар, здоровенный, рослый парень, крупно шагал впереди (Батырев чувствовал это по тому, как высоко лежала его голова), а молоденькая санитарка сзади. Крен носилок еще больше увеличился, когда, миновав длинный коридор, стали подыматься по крутой каменной лестнице с выщербленными ступенями на следующий этаж, где находился рентгенкабинет.
Батырев чуть приоткрыл глаза. Санитарка несла носилки через силу. Она прикусила нижнюю губу, дышала тяжело, на ее смуглых щеках выступали бледные пятна... Батырев в душе искренне пожалел ее. И тут на лестничной клетке он увидел Канчука. Старшина быстро запрыгал по ступенькам вверх, догнал носилки и, отставив один из костылей, сказал:
— Давайте-ка вместе, Леночка!
Санитарка посмотрела на него встревоженно и благодарно, хотела отстранить Канчука, но санитар, шедший впереди, не остановился и даже с силой дернул носилки, занося ногу на последнюю верхнюю ступеньку. Канчук неловко прыгал на одной ноге, костыль, на конце которого давно прохудился резиновый колпачок, скользнул по влажному, только что протертому мокрой тряпкой цементу, и он, чертыхнувшись, не успев ухватиться за ручку носилок, шаркнув рукой по стене, навзничь полетел вниз.
Санитарка тонко и жалобно вскрикнула и отпустила носилки. Батырев вскочил и вместе с санитаркой сбежал вниз.
Канчук лежал, неестественно подогнув ногу в гипсовой повязке, глаза его были закрыты и только мелкомелко дрожали ресницы. Из-под стриженой головы, виском припавшей к щербатому, как лезвие пилы, концу цементной ступеньки, текла, пузырясь, тонкая струйка крови.
Батырев поднял костыль и зачем-то бережно прислонил его к стене. По коридору уже бежали дежурные врач и сестра. Он, шатаясь, пошел навстречу и остановился у первого окна, схватившись рукой за подоконник. В глазах у него снова зарябило. И вдруг тошнота стала непереносимой. Когда Батырева рвало, мимо пронесли Канчука. По встревоженным лицам врача и сестры он понял, что жизнь старшины в опасности. Батырев, цепляясь за стены, пошел в туалетную комнату и подставил голову под кран. От холодной воды страшно заломило в затылке. Он вернулся в палату и лег в постель, натянув на голову одеяло. Так он пролежал долго, не отвечая ни на какие вопросы. Последствия его легкомысленной выходки были столь дикими, нелепыми и страшными, что обо всем это даже думать нельзя было. Потом лейтенант с повязкой на глазу сходил в ординаторскую, возвратился и, тронув Батырева за плечо, тихо сказал:
— А у вашего гвардейца сотрясение мозга.
Батырев повернулся на спину и уставился глазами в потолок.Сквозь заклеенное полосками бумаги окно проглядывало вечереющее солнце. «Небо в клетку, как из окна тюремной камеры», — почему-то подумал Батырев. На миг он представил себе Канчука, падающего вниз головой, но вместо лестницы перед его взором возникла скала в Птичьих Камнях. «И там из-за меня...» Батырев попытался отогнать воспоминания. В конце концов связь между двумя происшествиями была слишком отдаленной, но он уже не мог избавиться от ощущения, что на нем лежит двойная вина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174