«Ведь я сам еще недавно, правда, до учений, утверждал, что у пас в соединении есть скрытое неблагополучие». Он ощутил, как растет в нем какой-то внутренний порыв: подняться и выложить все как было с. первого дня приезда, сомнения, колебания, надежды... ошибки...
— Не понимаю я вас, товарищ командующий, — глухо проговорил, подходя к столу, Панкратов. — На учениях командовал я, Скалистый был с моря взят.
Задача выполнена. Штаб руководства меня ни в чем не упрекнул. Оснований считать нас неподготовленными не нахожу. Если с чем не справлюсь — готов нести ответственность, — в голосе Панкратова звучали и осуждение, и обида. — Проверяйте, испытывайте, а что же так?..
«А ведь Потапович не сдается... — мелькнуло у Меркулова.— Может быть, он прав?» И желание отдаться искреннему порыву пропало.
— Согласен, Илья Потапович, — и никого, кроме себя, не обвиняю, — сухо сказал Серов. — Командующий флотом того же мнения: будем проверять и испытывать. Ученье решено продолжать. Считайте, что в ближайшее время в наши воды войдет крупное соединение «противника». В его составе — крейсеры, вооруженные реактивным оружием новейшего типа. Ставится задача: не допустить неприятеля к нашим базам, обнаружить и разгромить в морском бою. Прошу через три дня доложить свои соображения.
Панкратов нахмурился.
— Есть, товарищ командующий! Разрешите идти!.. — тяжело ступая по ковру, он направился к двери.
— Да, — остановил его командующий, — я разрешил Светову проводить на «Дерзновенном» технические эксперименты, о которых он просил. Сообщите, пожалуйста, об этом на верфь. Там главный инженер Высотина интересовалась. Пусть свяжется. А потом я с ней сам поговорю.
Панкратов пожал плечами, хотел было возразить, по туг же взял себя в руки и, глухо повторив: «Есть!», вышел из каюты.
«Это хорошо, что учение будем продолжать, — подумал Меркулов. — Все станет яснее. Но почему командующий ничего не говорит конкретно? Почему он тогда, перед болезнью, осуждал Светова, а сейчас как будто поддерживает его? Вот этого, по-моему, делать не следует. Хотя бы из принципа. Тот, кто сказал «А», должен сказать и «Б»...»
Высотин застегнул лежащую перед ним папку, собираясь последовать за Панкратовым. Но Серов, выйдя из-за стола, будто невзначай положил ему руку на плечо.
— Немалые задачи встанут перед партийными и комсомольскими организациями на новых учениях, — сказал, поднимаясь, Меркулов.
— Безусловно, — Серов подошел к нему вплотную: — Кстати, Борис Осипович, мне кажется, что и вы несколько переоценивали в последнее время наши успехи.
— Что же я конкретно перехвалил? — спросил Меркулов.
Серов пожал плечами.
— Время покажет. Трудности впереди большие. Так что лучше пока без славословий. Договорились?
— Хорошо, товарищ командующий. — Меркулов был раздосадован, но показать этого не хотел. Он попрощался и вышел.
Когда за ним захлопнулась дверь, Серов сказал задумчиво:
— Я хотел, чтобы вы, Андрей Константинович, остались, потому что хочу поставить перед вами особую задачу. Прошу вас параллельно с Ильей Потаповичем и независимо от него продумать план операции. Доложите об этом Панкратову.
Высотин посмотрел на командующего удивленно. И тот пояснил:
— Предстоящий бой таков, что ему не найдешь прямой аналогии в прошлом... в учебники не заглянешь. Новое оружие рождает новую тактику... словом, бой будущего... Думаю, каждому из нас следует дать возможность самостоятельно поразмыслить...
«Каждому из нас... командующему, начальнику штаба и мне». Высотин встал.
— Это высокое доверие, товарищ адмирал... Серов улыбнулся.
— Ну что ж, постарайтесь его оправдать. А то ведь, говорят, критиковать других легче всего... Л? — он засмеялся, взял Высотина за плечи и, повернув лицом к двери, шутливо подтолкнул... — Ну-ка, за работу!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Спустя три дня после описанных событий, в полдень морозного погожего февральского дня, за сотни миль от Белых Скал, в океане, произошло подводное землетрясение. Его зарегистрировали все сейсмографические станции мира.
Подземные толчки ощущались по всему приокеанью. Но особенно значительным было колебание почвы на полуострове Скалистом.
В очаге землетрясения, так называемом эпицентре, из недр океанской пучины поднялся водяной вал высотой во многие десятки метров. Этот вал и другие, последующие за ним, концентрическими кругами устремились во все стороны океана, затопляя многочисленные в этой части света мелкие острова, обрушиваясь водяными горами на бухты и заливы, смывая и сокрушая все на своем пути.
...За час до землетрясения Анна шла по Морскому проспекту, прижимая руки к груди, словно удерживала сердце или защищалась от резкого порывистого ветра. На душе у нее было тоскливо. Только что со службы она позвонила домой и наказала бабушке Анфусе вовремя отправить Сережу в школу, а сама, используя обеденный перерыв, направилась в поликлинику. «Ниночку потом накормлю, — решила она. — У врача буду ведь недолго».
Отказавшись от машины, Анна пошла пешком, чтобы рассеяться и хоть немного успокоиться. Но ничто не радовало ее сегодня: ни морозная даль широкого проспекта, ни голубоватое сияние выпавшего за ночь снега, расчерченного вкривь и вкось серыми тенями деревьев, ни зеркальные витрины магазинов, картинно выставившие напоказ товары. Пешеходы обгоняли Анну, но она ничего не замечала, погруженная в свои думы.
Врач, к которому она шла, был знакомым — та самая пожилая, говорящая басом женщина, которая принимала Ниночку. Эта женщина была сейчас главным гинекологом города. В поликлинике ее называли «Мать-начальница» — за строгость и доброту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174