— Ты говорил — здесь полгорода? — сказал Сережа, оглядывая пустынный лес и безлюдную площадку у трамплинов.
— Это все из-за солнца. Весна скоро, снег, видно, никудышный, легкий, ребята лыжи попрятали,— сказал Петя. — Кто первым будет прыгать?
— Давай померимся! — предложил Сережа. Он бросил Пете лыжную палку, тот поймал и зажал ее в руке.. Сережа взялся поверх кулака Пети, тот поверх кулака Сережи, и так они перехватывали руками до самого конца палки. Вышло, что первому прыгать Пете. Он стал надевать лыжи.
— У тебя ничего не найдется, чтобы ей дать? — спросил Петя, кивая головой в сторону белки.
Сережа пошарил в карманах. Среди старых перьев, резинок, ключей, обломков карандашей нашелся кусочек почерневшего сахара.
— Она не возьмет сладкое, — сказал Сережа, обдувая пыль с огрызка сахара, — печенье иногда берет, когда очень голодная...
— у меня ела даже зеленый горошек, — сказал Петя, пыхтя над лыжами. Он так старательно затягивал ремешок крепления, что его веснушчатый лоб вспотел, а рыжий чуб, выбившийся из-под шапки, отсвечивал на солнце пламенем.
— Это чистые враки, чтобы белка зеленый горошек ела! — Сережа бросил под сосну сахар и стал наблюдать за белкой. Та побежала по стволу, понюхала и, неумело прыгая по снегу, взобралась на высокий пень и села.
Петя стал подниматься на сопку. Трамплинов было три. Маленький, метровый—для подростков, средний и самый высокий — для юношей. С него бы Сережа никогда не прыгнул. Петя поднимался на средний... Сережа подошел к сосне, поднял кусочек сахара, которым побрезгала белка, и задумчиво положил его себе
в рот...
Петя стремительно понесся вниз. Сережа побежал к трамплину, жуя на бегу сахар. Над его головой мелькнули лыжи, сосредоточенное, испуганное лицо Пети и его раскинутые по сторонам, как крылья, руки. Петя пролетел в воздухе, опустился на наст, зашатался, и кубарем покатился по снегу. Сережа захохотал. Он бежал, меряя шагами длину петиного прыжка.
— Одиннадцать шагов... А говорил, пятнадцать метров! — кричал Сережа.
— Прыгай теперь ты, — сказал хмуро Петя.
Сережа забрался как можно выше на сопку. Когда он понесся вниз, вдруг, неизвестно почему, закричал, наверное, чтобы пересилить страх: у него захватило дыхание, куда-то слетела рукавица с правой руки, деревья слились в зеленовато-желтую полосу, среди которой рябило солнце. У самого среза трамплина Сережа инстинктивно -раскрыл руки и подался всем туловищем вперед. Ему показалось, что он взлетел, как птица, и сейчас стремительно опускается вниз. Он не ощутил толчка о снежный наст, услышал треск ломающихся лыж и упал, ойкнув от боли в колене.
— Пятнадцать шагов, пятнадцать! — кричал, подбегая, Петя.
Сережа отряхивался от снега, забыв о боли, сказал торжествуя:
— А ты еще спорил. Бразильская, значит, моя?! Булкин не возражал. Но Сережины лыжи уже никуда
не годились. От удара о камень правая лыжа переломилась пополам, левая — треснула по всей длине.
— Надо покупать клееные, теми хоть обо что ударишься, не подведут, — сказал ободряюще Петя.
Конечно, лыжи было жаль. Сережа снял с них ременное крепление.
— Чего их тащить, — сказал он и бросил лыжи в кусты.
— Факт, — сказал Петя, — теперь домой, что ли?
Сережа еще раз с сожалением посмотрел на обломки лыж. Подумал: «Ничего, на следующий год папа купит новые»,— потрогал коленку и сказал:
— Пешком вот неохота идти.
— Давай сядем на автобус, сколько проедем, столько и проедем, если кондукторша придерется, сойдем. Все меньше потом... — предложил Петя.
Мальчики зашагали на остановку автобуса. Сережа чуточку прихрамывал. Солнце уже клонилось к закату. Внизу стволы сосен и елей потемнели, и только густые кроны их были еще пронизаны золотистым светом, отчего кора на ветвях казалась позеленевшей медью. Поднявшийся ветер раскачивал ветви, осыпая снежную пыль.
На скамейке, около автобусной остановки, сидел красивый офицер-моряк с молодой и тоже красивой
женщиной. Он держал ее пальцы в своей руке и что-то тихо говорил. Моряки всегда возбуждали любопытство Сережи. А этот офицер показался ему знакомым. Определенно он где-то его видел. Сережа подошел поближе.
Офицер окинул его взглядом и вдруг поманил пальцем.
— Скажи, ты, мальчик, не Сережа Субботин? — спросил офицер, когда Сережа подошел к скамье.
— Я не Субботин, а Высотин,— сказал Сережа.— А вы кто?
— Так-так, верно, ты не Субботин, а Высотин. А я Кипарисов, помнишь, когда-то нес тебя на руках и разрешил поиграть кортиком? Это, Мария, сын Анны Ивановны Высотиной, — сказал офицер, обращаясь к женщине. — Ты что здесь делал, малыш?
Сережа терпеть не мог, чтобы его называли малышом. Кроме того, сейчас могли последовать неприятные вопросы: «Почему не в школе?» «Знают ли родители, что ты здесь?» Уже задумавшись над тем, как бы улизнуть, Сережа буркнул:
— Школьная вылазка. Позадержались.
На излучине дороги показался желто-голубой автобус. Кипарисов поднялся, взял Марию под руку. Предложил Сереже и Пете:
— Поедемте вместе, ребята.
Тут был, конечно, соблазн прокатиться за счет Ки-парисова. Но опасения перевесили. Сережа отступил назад.
— Мы решили идти берегом. Нам нужно поискать раковин для аквариума, — сказал Сережа. — До свидания.
Он дернул Петю за рукав и, размахивая лыжной палкой, побежал к заливу.Конечно, искать раковины зимой — дело странное.и нелегкое. Кипарисов и Мария улыбнулись. Но автобус уже подошел к остановке. Да и было им обоим сегодня не до ребят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174