Специальность сигнальщика нисколько не мешала Канчуку быть в курсе всего, что делалось, скажем, в электромеханической боевой части. В рундуке Канчука рядом с «Тремя мушкетерами», «Чапаевым», «Путешествием вокруг света на «Коршуне» можно было бы обнаружить учебники по тактике. Он давно и твердо решил когда-нибудь пойти в военно-морское училище и так же твердо решил не торопиться: сесть за парту, зная морскую практику назубок, постигнуть теорию не слепо, а критически. Может быть, в этом стремлении Канчука и было что-то от мальчишеской самоуверенно-зная морскую практику назубок, постигнуть теорию не плохо и о плаванье «Дерзновенного» имел собственное мнение. А так как это мнение выкристаллизовалось в спорах и разговорах в кубрике, то оно было по существу мнением всего матросского коллектива «Дерзновенного».
— Что вас смущает? — спросил Серов задумавшегося старшину.
— Не знаю, с чего начинать...
Серов внимательно посмотрел на него. «Боится, что я могу его одернуть». Меж тем интерес к тому, что мог рассказать моряк, у Серова все возрастал.
— Как вас зовут? — спросил он.
— Алексеем...
— Ну, а меня называйте Кириллом Георгиевичем. И давайте-ка, как больной с больным, или лучше, как моряк с моряком, без чинов, просто по-дружески. Идет, Алеша?
— Есть, Кирилл Георгиевич, — Канчук ухмыльнулся и, смело посмотрев прямо в глаза Серову, добавил: — Только чур не обижаться и не сердиться.
Серов кивнул:
— По рукам!
То, что рассказал Канчук командующему, уже известно читателю. И новшества, введенные на «Дерзновенном», и его поход, и то, как вместо высадки десанта в Птичьих Камнях «Дерзновенному» пришлось конвоировать транспорт (последнее рассказали Канчуку друзья, приходившие его навещать). И он не скрыл, что считает это обидным и несправедливым.
Серов,- слушая, мысленно сопоставлял рассказ старшины с тем, что было сказано о Светове в том коротком обзорном докладе, который давеча сделал ему Панкратов. Начальник штаба упомянул о разведке, про-
веденной «Дерзновенным», как о чем-то незначительном, замыслы Светова, то новое, что было у него на корабле, охарактеризовал как «фокусы-покусы» (так он и выразился). Обвинил командира «Дерзновенного» в том, что он без нужды заставляет людей рисковать жизнью. Между тем из рассказа Канчука вырисовывалась совсем иная картина. Старшина был явно весьма толковый, хотя, конечно, доверять его восприятию целиком нельзя было. Он не мог знать и оценить весь замысел командования в ходе учений, но его слова заставляли задуматься. Серов слишком хорошо знал, как велика привычная сила инерции... Ему неожиданно пришла в голову мысль: — «В книге ратую за новое, а в соединении позволяю не давать ему ходу?»
— Одно мне неясно,— сказал Серов. — Вот вы, Алеша, говорите, что преодолеть горный перевал из Безымянной бухты было не так уж тяжело, а сами едва не погибли. Как же так случилось?
— Горный перевал тут ни при чем, — ответил Канчук,— это я переоценил свои силы, не нужно было на обледенелую скалу лезть... но врачи говорят, я скоро танцевать буду...
В коридоре показалась сестра, разыскивавшая Серова.
— Ну как вам не стыдно, товарищ адмирал, пожалуйте-ка в палату, в постель.
Серов, поднимаясь, шутливо подмигнул Канчуку:
— Вот видите, какой же я здесь командующий...
Наконец, Серова выписали из госпиталя. За ним пришла машина, но ему вовсе не хотелось пользоваться ею, отгораживаться от солнечного дня и городского шума. Он медленно шел по тротуару среди прохожих, и рядом по мостовой катился его черный зис. Серов чувствовал себя отлично, казалось, с каждым глотком свежего воздуха прибывают силы. Он поглядывал с интересом по сторонам, словно впервые видел город, беспричинно улыбался прохожим. «Да, это не то, что прогулки в унылом госпитальном дворе под наблюдением врача... Сейчас бы да в океан». Серов с удовольствием отвечал на приветствия офицеров. Каждое лицо каза-
лось ему знакомым, и то, что он не знал или не помнил ни имен, ни фамилий попадавшихся ему навстречу людей, не имело никакого значения.
— Ба, Андрей Константинович, — вдруг громко произнес Серов, — что это вы со своей вышки никого не замечаете?
Высотин, задумчиво шагавший по направлению к гавани, оглянулся на голос, увидел Серова, удивился, козырнул, затем обрадованно пожал протянутую командующим руку.
— Как я вас ждал! — невольно вырвалось у Высотин а.
Серов весело сказал:
— Что это с вами, Андрей Константинович, то вовсе не заметили меня, то как влюбленный разговариваете?
— Простите, товарищ адмирал... — Высотин смутился.
— За что же тут прощать... Я доволен, — он посмотрел на Высотина внимательно. — Есть неотложное дело?
— Да, но...
— Никаких «по». Знаете, как я по делам соскучился!— он махнул рукой шоферу.
Высотин, кажется, и оглянуться не успел, как зис примчал их к дому командующего. И вот уже он сидит в кабинете Серова, а сам хозяин ходит вдоль книжных шкафов и ласково проводит пальцами по корешкам книг. По этим старым друзьям он тоже соскучился. Щурясь от бьющего в окно солнечного света, Серов садится за стол, достает коробку с папиросами, закуривает, дым расползается по пронизанному пылью солнечному столбу.
— Ну-с, Андрей Константинович, выкладывайте. Казалось бы, Высотин был подготовлен к разговору.
Уже на совещании, а пуще того, после ночной беседы со Световым, он уверился в том, что и Панкратов, и Меркулов неверно оценили выступления Светова, и дал себе слово во что бы то ни стало восстановить истину. Нельзя было допустить, чтобы командир корабля пострадал за то, что проявил добрую инициативу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174