Закат погас. Зачернился тушью последний гарусный его шнурок, и сразу пространством завладела мгла. Облачное небо опустилось низко. Вода в бухте словно поднялась. Ночь плотно обступила эсминец, затягивая бухту морозным туманом.
Светов чувствовал смертельную усталость. А ночной путь по океану, где после землетрясения носились разорванные ледяные поля и целые леса топляков, требовал особой бдительности. Выбился из сил и весь экипаж, измученный беспрерывными тревогами.
Светов связался по радио с командующим. Сообщил о спасении рыбаков, попросил разрешения остаться до рассвета в Нелюдимой. «Добро» было получено.
Во время ужина Светов, улыбаясь, сказал офицерам:
— До семи ноль-ноль всем, кроме вахты, спать, как суркам. Храпеть разрешаю так, чтобы переборки дрожали.
...На рассвете командир «Дерзновенного» вышел из каюты, освеженный сном, приободрившийся и веселый. Напевая под нос какой-то опереточный мотив, он, как юноша, прыгал через ступеньку, взбегая на мостик.
Палубу, такелаж, корпус «Дерзновенного» покрыла густая игольчатая изморозь. Корабль стал сплошь седым. Серым атласом отсвечивала вода. У берега курчавились клубы пара от горячих источников. Сквозь дымку голубыми силуэтами проступали очертания горных круч.
Светов, приняв рапорт вахтенного офицера, озабоченно глянул в темноту. «Ниже двадцати — ну и морозец». Он потуже нахлобучил шапку, прошелся по мостику, потом отдал приказание вахтенному офицеру. На все голоса залились колокола громкого боя. Прозвучала команда: «С якоря сниматься!»... Из люков высыпали матросы.
Выбрав якорь, эсминец осторожно, самым малым ходом заскользил по воде, отражаясь в ней блеклой зеленоватой тенью.
Светов улыбнулся поднимавшемуся на мостик По-рядову.
— Теперь домой, как говаривали, на всех парусах.
Однако все оказалось не так просто. На выходе их бухты, в узкой горловине, ведущей в океан, где вчера было лишь ледяное крошево, сегодня простиралось сплошное торосистое поле смерзшегося льда.
Порядов даже свистнул.
— Вот незадача, Игорь Николаевич, —проговорил он, — придется вызвать ледокол.
Светов помрачнел. Ничего не ответив Порядову, он отдал приказ застопорить машины и осмотреться в ледовой обстановке. Не хотелось ему выглядеть в глазах штаба шляпой. Должен же он был еще вчера сообразить,— одно дело бухта, другое — выход из бухты... «Ледокол?!. Когда он еще придет?..» Светов знал, что в ближайшие дни предстоит важное ученье. Для него было бы убийственным ударом оказаться снова «вне игры», потерять возможность показать в полной мере боевые качества «Дерзновенного».
Вахтенный доложил, что «винты чистые». Светов подумал и решился... «Дерзновенный» двинулся к ледяному полю. Лед затрещал, но не поддался. Светов перевел ручку машинного телеграфа на «задний ход». Эсминец отступил как бы для разбега и снова устремился вперед. Вентиляторы натужно выли, гоня в котельную воздух. Светов, закусив губу, перевел ручку на «полный». "Порядов каждую минуту ждал аварии. Но льдины, скрежеща, уже расступились по сторонам. «Дерзновенный» вырвался в океан.
Светов приказал застопорить машины и проверить нижние помещения — не просачивается ли где вода. Через несколько минут стали поступать доклады. Повреждений обнаружено не было. Светов облегченно вздохнул, сдвинул шапку на затылок, затем взглянул на часы.
— Видите, Викентий Захарович, — сказал он весело, — ни о чем командующему докладывать не надо, все идет «тип-топ».
Порядов покачал головой.
— Отчаянный вы человек, Игорь Николаевич, — ну какие были основания так рисковать?
Светов усмехнулся лукаво:
— Ну, риск, как видите, был не столь уж велик. А командиру, по-моему, не гоже отказываться испытать свой корабль в непривычном деле. Глядишь, когда-нибудь пригодится.
— Ох, и попадет вам от начальника штаба, — тоже улыбаясь, сказал Порядов.
Светов беспечно махнул рукой.
— Чует сердце, недолго Илье Потаповичу держать меня на вожжах. Да и привык я воевать. Вот на что Высотин мне друг, а я и с ним все спорю и ссорюсь. — Светов прищурился, почесал затылок и закончил неожиданно: — И от этого какая-нибудь польза всегда бывает.
Над океаном занимался день, мутный и серый, как заиндевелое стекло. Но где-то на горизонте уже показался краешек солнца. «Дерзновенный» шел прямо гуда, держа курс на солнце, вставшее из морских глубин.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Собираясь на работу, Анна будила Сережу. Мальчик просыпался с трудом. Он натягивал одеяло на голову и брыкался, когда она ласково его тормошила. Обещал сейчас же встать и тут же валился с закрытыми глазами на подушку. Но уже не спал, а прислушивался сквозь дрему ко всему, что происходило вокруг. Так было и сегодня. До Сережи доносились приглушенные голоса матери и бабушки Анфуси. Обсуждался праздничный ужин. Вечером ждали с корабля Высотина. Субботний вечер да и канун восьмого марта... Потом Сережа услышал отчаянный рев Ниночки, треск погремушки и хлопанье дверями. Любопытствуя, он выглянул из-под одеяла. Мать передала Ниночку на руки бабушке Анфусе, взяла портфель и поспешно вышла из комнаты, поглядев на часы.
— Вставай, лежебока, за уроки принимайся, — сказала бабушка Анфуся, грозя Сереже пальцем.
Голова Сережи моментально скрылась за подушкой. Он лежал, свернувшись колечком, прислушиваясь. Так и есть. Скрипнула половица, послышалось шарканье туфель. Сейчас бабушка Анфуся подойдет и сдернет с Сережи одеяло. Ее не разжалобишь. А в том, чтобы лежать в постели ничем не прикрытым, есть что-то унизительное и жалкое. Сережа поднял высоко ноги, поболтал ими, сбрасывая одеяло, и вскочил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174