.. — Высотин обрадовался участию Анны.— Но что же все-таки с Сережей, ты мне так и не ответила.
— А то, что Сережу никто не воспитывает. — Она ответила сдержанно, но в голосе ее послышался упрек.
— Как так никто? А я, а ты... школа, наконец. — Больше ничего Высотин не нашелся сказать. Тревога Анны за сына все время казалась ему преувеличенной, и он добавил: — Бойкий растет человек, вот и зсе... В его годы многое простительно.
Анна безнадежно махнула рукой. Спорить не хотелось. Настоящий отец так не рассуждал бы. «Нет у Андрея заботы о Сереже».
— В общем, я очень рада, что ты пришел сегодня домой, Андрей, — сказала она холодно, вставая со стула. И это, собственно, значило, что она не рада его приходу. Выйдя в столовую, Анна попросила: — Бабушка Анфуся, покличьте домой Сережу.
Высотин укоризненно посмотрел на жену. Ее отчужденность начинала обижать его. Всю эту неделю он работал в штабе, как вол. Через три часа- «Морская держава» снимается с якоря, через два часа Высотин должен уйти, чтобы вовремя явиться на корабль. Неужели же Анна не понимает, что ему нужны тепло и ласка? Неужели не понимает, что даже пустячная размолвка с ней вызывает в нем неприятное ощущение пустоты и одиночества?
Анна вернулась в кабинет, подошла к шкафу, где лежали ее бумаги, достала чертеж и стала прикалывать кнопками к доске.
— Не думаешь ли ты работать? — спросил Высотин, подходя к жене.
— Как видишь... намереваюсь, — она никак не могла прикрепить чертеж, кнопки гнулись и ломались. Казалось, она всецело была поглощена своим занятием. Она подчеркнуто за что-то наказывала его, а Высотин хотел во что бы то ни стало избежать размолвки и сказал почти заискивающе:
— Может быть, ты отложишь работу, хотя бы ради меня... Я так редко дома, — в его голосе звучала просьба. Он хотел добавить, что скоро должен уйти, но промолчал, он инстинктивно почувствовал, что об уходе не надо сейчас говорить. Это еще больше расстроило бы Анну.
— Помоги мне... — сказала Анна, подавая ему коробку с кнопками. Это была уже уступка с ее стороны. Андрей обрадовался ей.
В это время хлопнула дверь, и в кабинет вбежал Сережа. Повиснув на шее Высотина, он начал, захлебываясь от восторга, хохоча, рассказывать ему историю боя за снежную крепость. Анна невольно улыбнулась. «Все-таки они любят друг друга, и я во многом неправа».
Однако она вовсе не собиралась поддаваться чувству умиления.
— Ну-ка, покажи отцу дневник, Сережа! Сережа отпустил шею Высотина. Он мялся, топчась на месте.
— Уж не боишься ли ты, Сережа? — спросил Высотин.
Сережа поглядел на строгое лицо матери, покраснел, вышел и через минуту вернулся с дневником.
Высотин полистал дневник, кое-как обернутый в изрядно перепачканную бумагу, нашел страницу, где были выставлены отметки за последнюю неделю. Одна четверка по рисованию, две тройки, двойка по арифметике. А в самом низу отметка за поведение — жирное каллиграфическое «3» и подпись четким почерком: «Прошу родителей обратить особое внимание. Сережа дерзит и хулиганит».
— М-да... — протянул Высотин.
— А что если Петька Булкин меня на арифметике пером в шею, так что мне, терпеть?! — выпалил Сережа.
Высотин взглянул на разгоряченное лицо мальчика, на его немного испуганные, но с трудом прячущие лукавство глаза; ясно представил себе двух озорников, завязавших драку в классе, и вдруг, как это иногда бывает с нами, не строгие педагогические мысли пришли ему в голову, а воспоминания детства, что-то такое, что до глубокой старости согревает нас теплом. Он невольно улыбнулся и рассеянно потрепал Сережу по взлохмаченной голове. — Эх, ты, забияка!
Сережа расцвел. Анна вспыхнула. Она не могла сдержать себя. В ее глазах попустительство мужа переходило все границы. Анна вырвала из рук мужа дневник, протянула его Сереже.
— Иди в детскую, Сергей! — И как только сын вышел, продолжала с плохо сдержанным гневом: — Я так и знала, что ты равнодушен к нему. Ты плохой отец, Андрей.
— Но с чего ты это взяла? — Высотин был огорошен ее словами.
— Одной твоей сегодняшней улыбки достаточно, — продолжала Анна. — Ты не воспитываешь, а портишь моего сына. — Она подчеркнула слово «моего». Это
было неоправданной грубостью по отношению к Андрею. И Анна тут же в душе пожалела, что так сказала. Но она была готова воевать с кем угодно за судьбу Сережи.
Из детской донесся плач. Анна поспешно сказала:
— Искупаю и накормлю Ниночку. Потом буду работать. А ты, Андрей, уж будь добр, хоть проверь Сережины тетради.
Высотин, хмурясь, тер ладонью лоб.
— Но ведь я домой-то заглянул только... — Он взглянул на часы.
— Значит, только заглянул? Ну, что же... — прервала его Айна и, не договорив, вышла в детскую.
Высотин заходил по комнате, не зная, что ему делать. Идти за Анной и постараться объясниться? Но он не чувствовал себя виноватым. Ему стало так досадно, что он выкурил подряд две папиросы.
«Вот и отдохнул перед походом! — с горькой иронией подумал он. — Что ж? Анна начала с мелочных придирок, попусту. С Сережей ей не угодишь. Прошлый раз была недовольна тем, что я сказал, чтобы Сережа готовился в нахимовское училище,—там-то уж стал бы дисциплинированным человеком. Сегодня ее рассердила моя мягкость. Нет, это просто невозможно».
Пора было готовиться идти на корабль. Обстоятельный разговор с Анной о Сереже он решил отложить до возвращения из похода. Он снял китель, надо было пришить свежий подворотничок. Обычно это делала Анна. «Сам сделаю», — упрямо подумал он. В платяном шкафу, однако, чистых подворотничков не оказалось. Он переворошил белье, но так и не нашел ни одного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174