— воскликнул Батырев, хлопоча с Дуси-ным пальто и платком у вешалки. — Вы, друзья, больше сегодня не ходите, никакого другого жилья не ищите. Ночевать будете в спальне. Мне в гостиной на диване постелят. Обо всем остальном я с администрацией сам договорюсь.
Донцов заколебался. Лучше бы поискать кого-нибудь из прежних приятелей и попросить, чтобы приютили. Но оставлять жену наедине с Батыревым ему вовсе не хотелось.
Батырев тотчас позвонил в ресторан и заказал ужин на всех троих в номер. Затем, оставив супругов в спальне, он вышел в гостиную, раскрыл свой чемодан, вытащил из него кожаный несессер, фотоаппарат в чехле, накрахмаленную рубашку, и тут взгляд его упал на лежащий между носовыми платками конверт с письмом от отца, которое он должен был вручить Мерку-
лову. Батырев переложил письмо в карман тужурки. Постоял секунду, раздумывая, затем хитро подмигнул своему отражению в зеркале, вышел в ванную. Налил в стакан кипятку и, вернувшись, поставил его на подоконник; вытащил конверт, стал водить им над паром. В дверь постучали.
— Можно?
Вошла Дуся в халате, с полотенцем и свертком в руках, — простоволосая, на висках кудрявились пшеничного цвета завитушки, румяная и вся какая-то по-домашнему уютная, милая.
— Я хочу пройти в ванную, — она чувствовала себя с Батырсвым по-приятельски свободно. Все же больше недели провели они вместе в одном купе в поезде, и это как-то сближало их. — А что это вы делаете? — Проходя, она заглянула через его плечо.
Батырев на мгновение смутился, но тут же иронически пояснил:
— Понимаете, Дуся, есть же на свете такие люди, которые еще не знают, что передавать через своих близких письма запечатанными, значит, выражать им недоверие. — Он помахал в воздухе конвертом. — Это, по-моему, крайне неприлично. Ну, вот я и исправляю одну такую ошибку близкого мне человека.
Дуся не разобралась толком в словах Батырева, однако в его тоне ей послышалось что-то нехорошее. Она пожала плечами, как бы говоря: делайте, что хотите... Когда Дуся вышла в ванную, Батырев заколебался. «Черт знает что, в самом деле как-то некрасиво... Но ведь пишет не чужой, а отец, и не о ком-нибудь, а обо мне», — тут же успокоил он себя. Осторожно действуя перочинным ножиком, он вскрыл конверт,-вытащил напечатанное на машинке письмо отца и прочитал:
«Уважаемый Борис Осипович! Зная ваш твердый характер, обращаюсь за протекцией особого рода. К вам в соединение едет служить мой сын — Валентин. Мальчишка, на мой взгляд, не такой уж плохой по задаткам, но ветреный. Боюсь, что склонен он использовать и отцовское звание, и пост. Прошу вас позаботиться, чтобы он попал в крепкие руки, службу проходил
без всяких послаблений. Пусть узнает, как говорят, почем фунт флотского лиха. Таю надежду, что в Белых Скалах он станет настоящим моряком. С приветом!
Корней Батырев».Батырев младший нахмурился, потом рассмеялся. «Милую характеристику ты, брат Валентин, получил. И скучную жизнь тебе батя готовит... Так что же, может, не передавать письмо? Впрочем...» Глаза Батырева озорно блеснули. Зна-я содержание письма, можно и держать себя с Меркуловым соответственно — раскаявшимся грешником. А больше никому письмо все равно не попадет. Насвистывая опереточный мотив, Батырев прошелся по комнате. Не в его привычках было долго раздумывать над своими поступками.
Из ванной показалась Дуся, чистая, свежая, одетая в шелковое платье. Она прошла мимо Батырева, скромно потупив глаза.«А что, может, в Белых Скалах будет не так уж скучно», — подумал он, провожая взглядом Дусю.
На другой день после приезда в Белые Скалы, рано утром, Донцов и Батырев явились в штаб соединения. Батырев прошел к начальнику политотдела, а Донцов решил сначала зайти к старому знакомому пропагандисту Маратову.
...Меркулов дочитал письмо, врученное ему лейтенантом, сунул в ящик и внимательно оглядел молодого офицера. Тот стоял перед ним, точно проглотил аршин, вытянувшись 'по-уставному.
Меркулов умышленно не пригласил Батырева сесть. Думал, что привыкший к поблажкам сынок адмирала допустит какую-нибудь неуставную вольность, и приготовился строго одернуть. Прежде всего следовало показать, что никакие родственные связи на него, Меркулова, не. производят впечатления.
Батырев, однако, не давал ни малейшего повода для придирки. Он спокойно встретил пристальный взгляд Меркулова. По письму отца он уже знал, что начальник политотдела человек жесткий, и подумал: «Ладно, я
тебе выдам образцовой дисциплины на все сто процентов».
— Вы знаете, о чем пишет ваш отец? — спросил Меркулов.
— Никак нет, товарищ капитан первого ранга, — отчеканил Батырев.
— Ваш отец просит относиться к вам со всей строгостью и не давать ни в чем ни малейшей поблажки. Как думаете, правильно?
Батырев только секунду промедлил с ответом: ел глазами начальство. Но следовало же ему показать начальнику политотдела, что он, Батырев, не дурак.
— Известно, товарищ капитан первого ранга, что большие люди, прошедшие суровую школу жизни, всегда считают, что их детям все достается слишком легко.
— А вы считаете это ошибочным?
— Я не бегу от трудностей...
Меркулов в раздумье набил трубку, закурил и вдруг спросил без обиняков:
— В Белые Скалы поехали по настоянию отца? — Никак нет. Лично просил об этом назначении. Лицо Меркулова выразило сомнение. Батырев, однако, был невозмутим. Он почти не лгал.
— Почему же просили? — снова задал вопрос Меркулов.
— У меня немало промахов было в училище. Обо всем этом есть в личном деле. Я ошибочно полагал, что мне многое дозволено под отцовским покровительством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174