Когда Донцов служил па «Адмирале Ушакове», он ездил несколько раз с Маратовым на рыбалку, учил его грести на шлюпке и нередко брал у него книги. Сомневаться в том, что все, что Маратов делает и говорит, делается и говорится от души, значит, оскорбить его. Поэтому повеселевший Донцов ответил растроганно:
— Большое спасибо, Савва Артемьевич.
Маратов взял на берегу политотдельскую «Победу». Не прошло и часа, как чета Донцовых оказалась в комнате Маратова.
— В тесноте, да не в обиде. Верно, Евдокия Александровна?
Дуся осмотрела комнату несколько скептически. После номера «люкс» она выглядела неказистой. «Но что же делать, благодари и за это доброго человека!»
— А вы зовите меня Дусей, — попросила она Мара-това и добавила вежливо: — Ваша комната очень милая...
— Да, нелегко она мне досталась...
Маратов и в самом деле был удовлетворен своим жильем. Здесь было все, что ему требовалось. У окна канцелярский стол весь в чернильных пятнах, над ним полки с книгами, рядом, прямо на полу, пачки газет и журналов. У одной стены широкая кушетка, покрытая выцветшим плюшевым ковром, на ней две подушки. Напротив кушетки, у другой стены, отличный дубовый буфет — единственная новая и красивая вещь во всей комнате. Вероятно, при покупке этого буфета строились планы хозяйственного оснащения квартиры, но потом были забыты. Посередине комнаты круглый стол, покрытый клеенкой, полдюжины разнокалиберных стульев. Все это вместе выглядело странно, но работать, спать и есть здесь все же можно было с удобствами.
Маратов подошел к письменному столу, взял оставленную там записку:
— Ну-ка, прочитаем, что пишет моя супружница. «Милый Савва! Сегодня после работы иду на концерт. Пообедай на корабле. Если можешь, зайди вечером в клуб за мной. Там поужинаем. Сима».
Маратов смущенно пожевал губами. «Черт возьми, гости-то, наверное, голодны». Он скомкал записку, незаметно бросил ее под стол.
— Дусенька, — сказал он, — прошу вас, будьте, как дома. А я через несколько минут вернусь.—Он нахлобучил шапку и вышел.
Донцов просветлел лицом. Едва за Маратовым захлопнулась дверь, сказал жене:
— Ты не стесняйся, я бывал у Маратова, здесь по-простому.
Дуся медленно обошла комнату, провела пальцем по корешкам книг на полке и потом сдула с него пыль. Подумала: «Спать, если сами о себе не побеспокоимся, придется, видимо, на полу». Она вышла из комнаты. С кем и о чем говорила Дуся на кухне — неизвестно,,.но вернулась она со щеткой и тряпкой в руках. Щетку она дала мужу.
— Не ленись, Ваня.
Улыбаясь, он стал подметать комнату, а Дуся, закатав рукава, принялась вытирать пыль.Когда Маратов вернулся, нагруженный свертками, в комнате полным ходом шла уборка. Форточка была распахнута настежь, ветер парусом надувал занавеску, журналы и газеты перекочевали с пола на стол и лежали чинной стопкой, солнечные пятна желтели на вымытых половицах, на вытертых зеркальных стеклах буфета. Дуся уже полностью вошла в роль хозяйки.
— Савва Артемьевич, — сказала она, — ваша соседка разрешила взять на чердаке ее кровать с матрацем. Пожалуйста, покажите Ване ход на чердак.
Маратов рассмеялся:
— Вот это здорово. Да у вас не жена, Иван, а клад. Донцов растроганно глядел на Дусю.Она помыла посуду, почистила ножи и вилки, затем вытащила из своего чемодана скатерть, простыню, одеяло и наволочки.
Через час все блистало чистотой. На покрытом скатертью столе дымилась яичница. И Савва Артемьевич довольно сказал:
— Понимаете, Иван, ваша жена, пожалуй, и мою Симу сделает вот такой хозяйственной... Дуся чувствовала себя на седьмом небе. Она подкладывала на тарелки яичницу, сыр, наливала в стаканы пиво. Домовитостью светилось ее лицо. Когда мужчины ушли, Дуся, перемыв посуду, сняв фартук, села за письмо к матери и начала его так: «Дорогая мамочка!
Мы с Ваней благополучно доехали и устроились у хороших людей...» Было бы неправдой сказать о Меркуловой, что она считает зазорным сходить в магазин или на рынок, брезгает потолкаться у прилавка, выбирая продукты, что она не умеет приготовить вкусный обед, сервировать стол, убрать в комнате, выстирать и заштопать белье. Все это она превосходно делала как до замужества, так и в первые годы семейной жизни. Но когда Меркулов стал занимать видные должности, когда в доме завелся достаток, Елена Станиславовна наняла домашнюю ра-
ботницу, хотя особых хозяйственных тягот не испытывала и нигде не работала. «Это поможет мне украсить нашу жизнь», — сказала она мужу.Борис Осипович отнесся к найму прислуги вначале неодобрительно, но с женой спорить не стал. Елена Станиславовна теперь все внимание отдавала ему одному, и это его устраивало.
Так было до Москвы, в Москве, так должно быть и в Белых Скалах. От своих решений Елена Станиславовна не отступала. Поэтому она, со всей присущей ей энергией, занялась подыскиванием работницы. Но найти ее в Белых Скалах оказалось делом нелегким. В профсоюзе, куда позвонила Меркулова, ей ответили, что домашних работниц, ищущих место, в настоящее время пет.
Ничего не оставалось делать, как самой приняться за уборку квартиры и идти в магазин за продуктами. Раздосадованная Елена Станиславовна дала объявление в газете. Спустя несколько дней, утром, на квартиру Меркуловых пришла наниматься рослая, но совсем еще юная девушка. Елена Станиславовна огорчилась и заколебалась. Ей была нужна опытная, умеющая все делать по хозяйству женщина, а не пятнадцатилетний подросток. Но выбора не было.
Елена Станиславовна узнала, что Катя (так звали девушку) приехала в Белые Скалы с отцом откуда-то из-под Пскова. Отец Кати поступил плотником на завод и живет в общежитии, а Катю на завод не приняли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174