— О чем же?
— Здесь очень шумно и душно. Давайте пройдемся по коридору и поговорим, — предложила, вставая, Анна. Панкратов согласился. Поглядывая на его официальное и замкнутое лицо, Анна продолжала. — О том, что время изменяет отношение людей к технике. Верно?
— Верно. Потому, очевидно, и появляются новые машины... — «Но к чему же вы, милейшая, ведете?» — мог бы продолжить он.
— Не только новые, но и старые должны использоваться по-новому, более производительно. Это важно само по себе. И потом в процессе постоянного совершенствования как раз и рождаются идеи будущих открытий. Так?
— Тут вам, инженерам, и карты в руки, — Панкратов уклонился от прямого ответа. Он разгадал тактику Анны. «Хочет обезоружить меня теоретически. Потом внести какое-то конкретное предложение — и мне печем будет крыть. А предложение это, кажется, связано с чем-то световским».
— Почему только нам — инженерам, а вам — морякам?
— Давайте уж в открытую, Анна Ивановна! В чем дело? Я не дипломат и не люблю хитрить, — взмолился Панкратов.
— Нет, погодите, — Анна слабо улыбнулась, как бы сочувствуя Панкратову.—Мне всегда казалось, что армия и флот — это тоже, в своем роде, производство. Цех мастеровых военного дела, где квалификация каждого обозначена звездочками на погонах. Так?
— Что ж, звучит красиво, — хмуро отозвался Панкратов. Отвлеченный разговор начал его утомлять.
— Вот мы с вами, двое мастеровых довольно высокой квалификации, будем решать производственный вопрос, — продолжала Анна. Она намеренно уравнивала в этом разговоре себя с Панкратовым в правах.
— Допустим.
— А теперь скажу открыто. — Анна взяла Панкратова под руку и продолжала доверительно: — На «Дерзновенном» мыслят и пробуют. Используют машины эффективней, чем предусмотрено. Надо им развязать руки. Помочь, дать возможность экспериментировать. Таких кораблей, как «Дерзновенный», на флоте еще много. Риск себя оправдает.
— Что же вы хотите, превратить эскадренный миноносец в этакую экспериментальную лабораторию?
— Так далеко я не иду. Но, думаю, и в этом не было бы греха.
— Ну, на это я не соглашусь, — твердо сказал Панкратов, — так дело не делается. Военный флот есть военный флот.
Анна и не надеялась, что победа дастся ей легко. Она смело пошла на обострение спора.
— А, по-моему, консерватизм есть всюду консерватизм,— сказала она, насмешливо глядя ему в глаза.
Тут уж Панкратов не выдержал и вспылил:
— То, что вы, Анна Ивановна, называете консерватизмом, у нас именуется дисциплиной, а то, что считаете новаторством, у нас, когда речь идет о Светове, я именую своевольством.
— По-вашему выходит, дисциплина — оковы, Илья Потапович, а по-моему — только разумная форма взаимоотношений между людьми, — сказала спокойно Анна. — Ой, уже начинается заседание, после договорим...— Она легко, как девочка, побежала по коридору. Панкратов пошел за ней, потирая в раздумье лоб рукой. Он вовсе не хотел прослыть противником нового на флоте.
Панкратов, пока шло заседание, размышлял. Что ж, женская манера — превращать муху в слона. Нет, если уж делать что-либо, так основательно, чтобы комар носа не подточил.
Когда заседание окончилось, он подошел к Анне.
— Вот что, Анна Ивановна, — сказал он, — теоретически с вами я согласен, а практически установим такую
форму: вы изложите письменно свои соображения, мы их обсудим, сообщим в Москву. Если и там одобрят, подберем корабль с дисциплинированным командиром, инструкции выработаем, а тогда уже экспериментируйте по закону.
— Это значит дело в долгий ящик, — отозвалась Анна. — Все Москва... Москва... А вы сами не можете проявить инициативу?
— Не будем ссориться, Анна Ивановна. Вас я весьма уважаю, но в наши военные дела позволить вмешиваться не могу... — Стремясь сгладить резкость, Панкратов предложил. — Разрешите вас подвезти. Моя машина у подъезда.
Анна поняла: «Разговор окончен... Что ж, придется ждать выздоровления Серова».
— Спасибо. Сегодня теплый день, — сказала она. — Хочу пройтись. — Она зашагала по тротуару.
Панкратов, усаживаясь в машину, проводил ее взглядом: «Какая уверенная походка, сказал бы, мужская, да шаги мелкие... Интересно, этот сегодняшний разговор — с ведома Высотина или по собственному почину?» Высотина Панкратов как штабного работника ценил и уважал, реплике на совещании не хотел придавать большого значения. Ему было бы неприятно, если бы его помощник пытался действовать в защиту Свё-това через жену.
Возвратившись на «Морскую державу», Панкратов сразу же прошел в каюту Высотина. Увидев начальника штаба, Высотин поднялся. На столе перед ним лежала груда бумаг, логарифмическая линейка. «Работал», — с удовлетворением отметил про себя Панкратов.
— Андрей Константинович, я только что виделся с вашей женой, — сказал он, — толковали с ней о «Дерзновенном».
— Там что-нибудь случилось? — лицо Высотина стало озабоченным.
— У нас был сугубо технический разговор, — пояснил Панкратов. — Анну Ивановну встретил в горкоме, заседали вместе, потом она пошла прогуляться. — Панкратов поглядел в иллюминатор, затем перевел взгляд на усталое лицо Высотина и неожиданно для него да, пожалуй, и для себя, добавил сердечно и сочувственно:
— Знаете что, идите-ка и вы домой. Дела отложите до завтра. — Панкратов был вполне удовлетворен. «Ни на что Высотин жену не настраивал». И ему захотелось сделать Высотину приятное.
Едва за Панкратовым захлопнулась дверь, Высотин быстро собрался и, надев шинель и шапку, сбежал по сходням на берег. «Может быть, я еще догоню Анну на улице». Он думал о ней с беспокойством человека, смутно ощущающего вину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174