Снова перед Серовым мелькнуло лицо Марии. Он достал портсигар, закурил и, разгоняя дым рукой, будто рассеивая наваждение, проговорил:
— В мои годы полагается жить разумом... И давайте, Лена, потолкуем лучше о чем-нибудь другом. Расскажите мне о себе.
«А ведь адмирал, похоже, в кого-то влюблен, — каким-то особым женским чутьем определила Елена Станиславовна. — Кто же она такая?» — Однако Елена Станиславовна не дала воли своему любопытству, а стала говорить о своей жизни, стремясь рассказывать так, чтобы сделать Серова как бы ее соучастником, связать его с собой невидимыми нитями. Елена Станиславовна безошибочно начала с воспоминаний об их встрече в Севастополе. О первом муже она умолчала. И вышло так, что именно с этой встречи в ней возник особый интерес к военным людям. Потом появился Борис Осипович. О нем она рассказала так, чтобы Серов почувствовал высокие душевные качества начальника политотдела. Мельком, будто извиняясь за то, что вынуждена говорить комплименты, Елена Станиславовна упомянула о том, как высоко в Москве ценят Серова, и тут же, заметив на его лице недовольство и вспомнив (слышала от матери), что Серов любил стихи и даже когда-то в юности сам их пописывал, стала говорить о вечере в Доме литераторов, где ей довелось побывать...
Может быть, в другом настроении Серов и разгадал бы тонкую дипломатию своей родственницы. Но сейчас ему было приятно следить за чужой, богатой событиями жизнью, смотреть на красивое женское лицо. Это было так далеко от обычных вечеров...
«Какая она умная, простая, хорошая женщина», — подумал он.
Их беседу прервал появившийся неслышно мичман.
— Товарищ адмирал, к вам начштаба прибыл! — доложил он.
— Проси...
Послышались тяжелые шаги и хриплый бас: «Я сам дорогу знаю, не суетитесь, мичман!» В кабинет вошел Панкратов и остановился у порога,
— Простите, кажется, помешал?
— Заходите, Илья Потапович, — Серов поднялся. — Знакомьтесь, начштаба, с моей родственницей и женой нашего начпо Меркулова.
Панкратов протянул руку.
Елена Станиславовна поздоровалась, неуловимо быстрым движением придвинула к столу третье кресло. Серов был немного раздосадован приходом начальника штаба. Он знал, что никаких срочных служебных дел не было. «Наверное, Потапыч пришел что-то согласовывать? Но ведь это можно было бы отложить до утра». Он хотел включить люстру, но Елена Станиславовна удержала его.
— Не надо сейчас, Кирилл Георгиевич. Поблагодарив взглядом Серова, она перенесла свое
внимание на Панкратова. Перед ним оказалась чашка чая. Прикоснувшись пальцами к рукаву его тужурки, Елена Станиславовна радушно сказала:'
— Чувствую, что вы по делу пришли, Илья Потапович, я скоро уйду. Вы же не хотите, чтобы я ушла сразу?
— Что вы? Это ведь я... — начал было Панкратов и, не зная, как закончить фразу, по привычке озабоченно потер лоб.
Елена Станиславовна рассмеялась.
— Не хмурьтесь, выпейте чаю, и вы прощены. — Она держала себя так дружески обходительно, словно они были знакомы бог весть сколько.
Панкратов покорно взял чашку и поспешил отхлебнуть.
— Вот так, хорошо. За это я обещаю больше не командовать и почтительно относиться к начальству.
Панкратов покачал головой. Он никак не мог разобраться, когда Меркулова шутила, а когда говорила серьезно. «Кто их поймет, этих женщин!..» Он усмехнулся и пробасил:
— Я человек вообще дисциплинированный. А такому командиру, как вы, Елена Станиславовна, готов подчиняться беспрекословно.
Серов, поглядывая на начштаба и Меркулову, думал: «Комплимент его тяжеловесен. Но она-то какова! Еще не перебродило, знать, девичье кокетство».
Однако Меркулова была уже, видимо, удовлетворена. Заметив вскользь, что дома ее, наверное, заждался муж — «он не станет ужинать без меня», — она взглянула на часы и поднялась.
— Пора и честь знать. Рада буду видеть вас у себя, — сказала она, обращаясь к Панкратову. — Кирилл Георгиевич, так как же с работой? Вы, кажется, если я правильно вас поняла, что-то хотели мне предложить? — Елена Станиславовна стала сразу подчеркнуто деловой.
— Коли всерьез, по-дружески?..
— Я очень аккуратна в делах.
Серов достал несколько иностранных журналов.
— В оглавлении отмечено то, что меня интересует, но, право, неловко...
— Мы ведь хоть дальняя, но родня... — Елена Станиславовна лукаво блеснула глазами. Она до конца хотела испытать свое обаяние. В душе она уже торжествовала победу. Затем протянула руку Панкратову.
Начштаба на миг захотелось поцеловать полную красивую руку, но он только осторожно, словно это было что-то очень хрупое, пожал ее.Серов вышел проводить гостью к своей машине.«Повезло Меркулову», — подумал, оставшись один, Панкратов, и помрачнел. Уже пять лет прошло с тех пор, как его жена заболела тяжелым суставным ревматизмом. Врачи категорически запретили ей жить во влажном климате. Малейшая сырость была для нее равнозначна пытке. И вот она с двумя детьми — сыном десятиклассником и дочерью шестиклассницей — поселилась в Средней Азии. Панкратов любил детей самозабвенно. Порой ночами в каюте раскладывал на столе их письма, ставил перед собой фотографии и даже тихонько разговаривал с ними: «Скоро мы увидимся, ребята, совсем скоро, — повторял он, — что же делать, если отец ваш моряк и может приезжать к вам только редко-редко. Зато, когда он выйдет в отставку, будет нянчить ваших внуков».
Кто на эскадре мог бы предположить, что замкнутый начальник штаба так сентиментален! Вот и сейчас он представил себе жену и детей. «Как они там, не случилось ли чего с ними?»
В кабинете вспыхнула люстра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174