Как ни уважал Андрей Панкратова, как ни верил в Меркулова, он чувствовал, что они сегодня принципиально не правы.
...Дверь все не открывали. «Но в конце концов я видел свет в квартире», — подумал Высотин и решился еще раз позвонить. Тут же он услышал шаги и голос Татьяны:
— Кто там?
Дверь распахнулась, Татьяна, здороваясь, внимательно посмотрела в лицо Высотину и, видимо, прочитав в нем все, что ей хотелось, сказала:
— Очень хорошо, что вы у нас...
Но вот, пока Высотин раздевался, вышел в коридор и сам Светов.
— Ты, Андрей?! С чем пришел?
— Пришел сказать, что я с тобой! — Высотин протянул Светову руку. — И хочу, чтобы ты подробно рассказал мне и про поход, и про то, как ты отважился давать пар на холодные турбины... Словом, обо всем...
— Танечка, крепкого кофейку в кабинет, — бросил жене Светов. Она улыбнулась обрадованно и невольно чуть снисходительно.
...Часу в третьем ночи, когда весь воздух в кабинете, казалось, был вытеснен сизым табачным дымом, Светов, отхлебнув холодного кофе, сказал, прощаясь, Высотину:
— А ведь мы, Андрей, кажется, впервые заодно.
Высотин осторожно приоткрыл дверь и шагнул в столовую. За ним на цыпочках шел Светов. Оба боялись разбудить Татьяну, заснувшую в столовой на диване.
Однако когда они скрылись в коридоре, она подняла голову, вздохнула облегченно, потом свернулась калачиком и заснула по-настоящему.Высотин, выйдя от Светова, медленно пошел к своему дому. Он остановился у парадного и долго смотрел в темные окна. Улица была пустынной. Только ветер посвистывал в соседнем переулке, ведущем к гавани, да сторож у промтоварного магазина шаркал валенками, расхаживая взад и вперед.
Стыли ноги в тонких хромовых ботинках. Не очень грела и шинель. А за окнами — тепло родного дома. Высотин представил себе тихо посапывающую во сне Ниночку и сбросившего с. себя одеяло, разметавшегося в кровати Сережу, Анну, спавшую всегда так тихо, что едва можно было уловить ее дыхание. Хорошо бы сейчас войти, поправить одеяло на Сережиной постели, коснуться губами Ниночкиного лба, раздеться в темноте. Анна, еще не проснувшись, прижмется к нему инстинктивно, потом откроет глаза. И с ней можно будет поделиться своими тревогами и сомнениями.
Высотин взялся за ручку двери от парадного, машинально взглянул на часы. Начало четвертого. «М-да, а к шести — на корабль. Да и сложиться ведь все может иначе. Анна, наверно, устала, раздражение против меня в ней, конечно, не погасло. Так стоит ли будить, чтобы ссориться».
Он с сожалением вздохнул и медленно зашагал в гавань. Если бы Анна знала, что Андрей стоит у порога, если бы могла прочитать на расстоянии его мысли?! Она не спала. Лежала в темноте с широко открытыми глазами и слушала, как тикает будильник.
Накануне Анна возвратилась с заседания завкома поздним вечером. Шла домой с твердым намерением не раздражаться и не нервничать. В конце концов ничего страшного не произошло. С Андреем надо помириться. Они ведь любят друг друга, а все остальное — пустяки. Сережа — мальчик добрый и способный. Озорство — невелика беда. Если спокойно и" хорошо подумать, умело распределить время, найдется возможность и сыном заняться, и друг другу помочь. «А за то, что обвинила Андрея в равнодушии к Сереже, надо честно просить прощения».
Анна вошла в дом подобранная и спокойная, как человек, хорошо соразмеривший свои силы с трудностями, которые ему предстоит преодолеть, и уверившийся в себе. Однако с первой же минуты все полетело кувырком. Бабушка Анфуся в теплом шушуне, валенках, укутанная шерстяным платком, стояла посреди столовой, вид у нее был самый растерянный. Ниночка заливалась в детской горючими слезами.
— Ой, Анна Ивановна, не знаю, что и делать, где наш голубок пропал! — запричитала Анфуся.
— Что случилось? Говорите толком!..—Анна схватила бабушку Анфусю за плечи и встряхнула ее. — Ну же, ну...
— Сереженька...
— Что с Сережей?
— Ушел гулять — еще и девяти не было... А я пойти искать его не могу, на кого Ниночку оставлю?
Анна взглянула на часы — начало двенадцатого, так поздно Сережа еще никогда не гулял. Она бросилась к двери, до слуха ее донесся надрывный крик Ниночки. «Голодна дочка. Опоздала с кормлением, какая же я мать?»
Анна побежала во двор. Но там уже никого не было. Выбежала на улицу, свернула за угол, в конце квартала жил литограф Булкин, его сын Петя и Сережа были закадычными дружками. В квартире литографа уже все спали. Хозяин долго не открывал, потом появился перед Анной в нижней рубахе и брюках с болтающимися под-
тяжками. Увидев Анну, он смущенно полуприкрыл дверь.
— Простите... я спал...
— Сережи у вас нет?—перебила Анна. — Нет, да и не было... Вы бы зашли...
— А Петя дома?
— Третий сон видит.
Анна решительно вошла в прихожую вслед за шлепающим босыми ногами хозяином.
— Разбудите его, пожалуйста.
Булкины жили в одной комнате. Проснулась хозяйка и недоуменно спросонья таращилась на Анну. Отец долго тормошил Петю, пока он не сел на постели.
— Где Сережа?
— Сережка... — сын помотал головой, не открывая глаз.
— Где Сережа? — спросила Анна как можно спокойнее и ласковее.
— Сережка на последний сеанс пошел, у пего мама все равно сегодня поздно задержится. — Так и не раскрыв глаз, Петька бухнулся на подушку и тут же заснул.
Анна, ни с кем не прощаясь, выбежала из квартиры. Задыхаясь, она добежала до кинотеатра, как раз когда оттуда выходила публика. Это были все взрослые люди. Вдруг она увидела две крошечные фигурки, шарахнувшиеся от нее в сторону.
— Сережа!
Но мальчишки уже исчезли во тьме улицы. «Он это был или не он?»
В кинотеатре заперли выходную дверь на засов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174