И по этим водяным валам должен пробираться корабль!..
Николаев вздохнул. «Хорошо еще, что Кипарисова не перевели с «Державного». Как бы там к нему ни относились, а моряк он отличный. Вот и сейчас вышел постоять на мостике. Какого черта ему там нужно! Вымок до нитки. Как же, «покоритель стихий»! Николаев усмехнулся. Сам он опасностей не любил. Нравилось ему быть хозяином на большом корабле. Льстил почет.
Приятно было в хорошую погоду и на ходовом мостике постоять, вдыхая свежий воздух, чувствовать себя гораздо более свежим и здоровым, чем те его знакомые, которые полжизни проводили в кабинетах. Еще приятнее были похвалы командиру отличного корабля. Но уже не раз в последнее время он задумывался о том, что служить на берегу или даже в штабе соединения не в пример лучше. Нет, Николаев не был трусом. Он даже, если можно так выразиться, был пассивно храбр. Командуй «Державным» кто-нибудь другой, Николаев мог бы, пожалуй, сейчас безмятежно соснуть в каюте, наплевать на все штормы и опасности. Но обязанность самому принимать ответственные решения, от которых зависит жизнь сотен людей, — это беспокоило и было неприятным. Не хотелось даже думать об этом, а не думать было нельзя, как нельзя было не видеть беспощадной океанской шири, надвигающихся водяных гор, на которые взбирается, а затем скользит вниз, словно в пропасть, корабль.
...Все ближе, явственней темная полоска земли, она вырастает быстро несущейся тучей, вытягивается в длину и высоту, заостряется, четко вырисовываясь сквозь снежную муть, которая скрадывает расстояние и увеличивает опасность.
Качка заметно уменьшается, «Державный» поворачивает вдоль восточного побережья Скалистого, Каменная гряда Птичьих Камней прикрывает его от неистового норд-веста, который теперь уже не знает, откуда бы покрепче ударить.
Порядов отложил журнал, потер лоб ладонью и спросил устало:
— Что дальше делать, как поступать, Олег Леонидович?
— Применяясь к обстоятельствам... Они часто бывают сильнее нас. — Что еще мог сказать Николаев? Не охота ему и отвечать на прямо поставленный вопрос. Разве знаешь, что поджидает впереди?..
Порядов продолжал, задумчиво листая страницы журнала:
— Черт знает, как в жизни бывает. Кто бы ждал такого несчастья, пришло оно внезапней, чем война,— проговорил он, покачиваясь на стульчике, упираясь иод-бородком в кулак согнутой руки. — И вот на этом ост-
рове, где вчера спорили, переживали, страдали или радовались, может быть, по пустякам, сегодня...
— Людских жертв на Скалистом, кажется, почти нет, — сказал быстро, словно что-то отметая от себя, Николаев.
— Что значит «почти»? — Порядов невесело усмехнулся.— Странно вот в такие минуты думать, что мы порой обычную беду считаем чуть ли не непоправимым несчастьем.
— Беда беде рознь... — сказал Николаев, хмуро продолжая смотреть на стекло рубки.
— В какой-то степени это верно. — Порядов поймал себя на мысли, что даже сейчас, разговаривая о землетрясении, о Скалистом, он не мог отрешиться от дум о своей дальнейшей судьбе. Меркулов словно позабыл о своем заместителе или сознательно давал ему время для раздумья. Порядов понимал двойственность своего положения и тяготился им. Надо было в конце концов сделать выбор: либо сказать Меркулову со всей категоричностью «я остаюсь», либо «я уезжаю». Впрочем, стихийное бедствие заслонило обыденные дела, мелкие тревоги и размолвки. Почти все работники политотдела находились сейчас на кораблях.
На «Державный» Порядов попросился сам. Эсминец шел на сложное и опасное дело. А заместитель начальника политотдела сейчас сам искал трудностей морских походов, чувствуя, что слишком долго (до самого похода на «Дерзновенном») избегал их.
— Пойду на мостик, ни беса отсюда не видно... — сказал вдруг Николаев, обращаясь к вахтенному офицеру.
— И я с вами, Олег Леонидович, — откликнулся Порядов. Он застегнул реглан на все пуговицы, плотнее укутал горло шарфом. — Теперь «Державный» за горами, мы как бы в затишье, — добавил он, идя следом за командиром корабля.
Но едва «Державный» обогнул Птичьи Камни и двинулся вдоль западного побережья Скалистого, как его стало валить с борта на борт. Шторм рвал с водяных круч крупные брызги, они секли лицо, как град. Беснующийся ветер вдруг так наддал, что поднявшийся на водяную кипучую гору «Державный» покатился, кренясь мачтами, в разверзшуюся тут же пучину. Загрохотал в
воздухе обнажившийся винт. Потом корабль вдруг осел на корму и, медленно выровнявшись, зарылся носом в налетевший и смаху ударивший вал, затем стал лезть куда-то к самому небу.
Там, где еще вчера была защищенная от ветра гавань с удобной причальной стенкой, теперь высились среди пены прибоя черные обломки гранита. Они были видны и без бинокля. Могучей силой ветра «Державный» сносило к ним. Удары океанского наката о береговые скалы походили на артиллерийскую канонаду, и она становилась все оглушительнее.
В горах были спасшиеся от землетрясения люди. Но за снежной пеленой едва угадывались вершины гор. «Наверное, никто из пострадавших сейчас и ведать не ведает, что «Державный» здесь», — подумал Николаев. И от этой мысли он вдруг почувствовал какое-то неясное душевное облегчение. Ходить вдоль берега слишком опасно, а впрочем, и совершенно бесполезно. Нечего даже думать о том, чтобы стать на якорь (корабль снесло бы и разбило о скалы) или спустить шлюпки. Николаев, хмурясь, с ожесточением махнул рукой, вернулся в рубку, снял мокрый реглан и, сбросив его на стул, сказал вошедшим следом Порядову и Кипарисову: — Зряшное дело!..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174