Туманные картины детства прошли перед ней. Тонкий звон, плывший в комнате, затих. Голова Анны поникла, и она уснула.
Пальцы ее протянутой руки так и остались лежать на выключателе настольной лампы.В комнату вошла бабушка Анфуся с ворохом белья, поглядела на Анну, жалостливо покачала головой. Послышался звонок, и она, зная, что идет Сережа, шлепая домашними туфлями и переваливаясь с бока на бок, отнесла белье в кухню и заторопилась открывать дверь.
Сережа, не раздеваясь, прошел в комнату. Увидев мать, заснувшую над столом, он обошел вокруг нее, заглянул в лицо и тихонько направился к буфету. Взяв печенья и горсть конфет, он быстро прошмыгнул мимо няньки, гладившей на кухне белье, и снова убежал на улицу. Бабушка Анфуся молча погрозила пальцем ему вслед.
...Высотин открыл дверь своим ключом. Его поразила тишина в квартире. «Куда это все подевались? Уж не случилось ли чего?» Он разделся в коридоре и заглянул в детскую. Ниночка спала.
Высотин прошел в столовую и через открытую дверь в. кабинете увидел Анну. Стул, на котором она сидела, был несколько отодвинут от стола. Лбом и щекой Анна упиралась в лежавшую на столе книгу. Одна рука была протянута к настольной лампе, другая бессильно свесилась. Высотин видел затененную часть лица Анны, оно показалось ему неестественно бледным.
«Что это с ней? Уж не беда ли?!»—Ему припомнилось, что Анна жаловалась на боли в сердце. Он бросился к жене, схватил ее за плечи.
— Аннушка, Аннушка! — позвал он встревоженно.
— А... что? — Анна подняла голову и посмотрела.на мужа, еще ничего не соображая.
— Да ты, оказывается, спала. — Высотин облегченно вздохнул и рассмеялся. — Ах ты, соня этакая... А я-то думал...
— Да, я спала,—Анну обидел смех мужа, и она ответила сухо. Никакого сочувствия она не прочла в его смеющихся глазах. Он еще подтрунивал над ней! Короткое, неудобное забытье не освежило, а еще больше расслабило Анну. Она терла пальцами глаза, жмурясь от света, а в ушах стоял шум, и голова кружилась. Она держалась рукой за спинку стула, чтобы он ничего не заметил.
Андрей потянулся к ней, но Анна только подставила щеку с красноватыми следами от обложки книги, на которой она лежала. Высотин пожал плечами, целуя жену. Так неприветливо она его еще никогда не встречала. Обычно, если они не виделись день или два, Анна первая бросалась к нему, обнимала, ласкалась, показывая каждым жестом, взглядом, как ей радостен его приход. Поэтому он спросил:
— Все-таки что-нибудь случилось?
— Нет, ничего.
— Это честно?.. — настойчиво добивался он.
— Ах, полно, Андрей!..— Ее раздражали его неуместные вопросы. Так мог спрашивать лишь посторонний, невзначай зашедший человек, а не муж. Муж должен понимать все с одного взгляда. Зачем слова, объяснения, когда все в ней самой. А этого он не видит.
Высотин, будто и в самом деле не желая замечать плохого настроения жены, привлек Анну к себе. Он уткнулся лицом в ее растрепавшиеся волосы.
— Женушка моя сегодня не в духе? — он никак не мог найти верный тон в разговоре с Анной. Он все еще жил предвкушениями радости встречи, той радости, которая охватывала его тогда, когда он просил разрешения у начштаба побывать перед походом на берегу, проведать жену и детей, той радости, от которой дрожала его рука, когда он ключом открывал дверь. Он крепко прижал Анну к себе, словно желая отдать ей избыток силы.
— Мне больно, Андрей, и оставь этот свой шутливый тон, — Анна неторопливо освободилась из его объятий и стала поправлять волосы. Ей хотелось сейчас теплого участия, а Андрей... Ей было ясно, что он так и останется далек от нее сегодня, и это сердило ее.
Анна прочла на лице Андрея недоумение, досаду и растерянность. У него было прямо-таки жалкое выражение лица, когда он спросил:
— Что с тобой... ей-ей, не пойму?
Его растерянность и жалкий вид растрогали ее. Анна как-то сразу обмякла, опустилась на стул и со слезами на глазах сказала:
— Ниночка нездорова, Сережа...
— Что с Ниночкой? — Он сразу же вышел в детскую, побыл там недолго и вернулся встревоженный. — Она спит, — сказал он. — Лобик не горячий, только как будто похудела? Ты обращалась к врачу?
— Да... Опасного ничего... Зубы режутся, животик что-то плох, на пеленках зелень... — Анна погружалась в мир семейных забот. Она уже взяла себя в руки. Ведь не кто иной, а она хозяйка в доме. Надо трезво смотреть на вещи. — Все через неделю у Ниночки пройдет, Андрей... Ведь это обычное детское недомогание...
Высотин стоял рядом с Анной, не сводя с нее испытующего взгляда. Он еще не был вполне уверен. Его воображение рисовало всяческие несчастья с дочерью. Она казалась ему всегда такой слабой.
— Может быть, я сбегаю за врачом... как ты, Аннушка, полагаешь? А? — Он опять направился в детскую поглядеть на дочь.
У Анны больно сжалось сердце. То, что Андрей волновался за дочь, было так понятно. Ведь он — любящий отец, хороший семьянин. Но почему он не спросит: «А как ты, Анна?» Она тяжело вздохнула и с досадой бросила ему вдогонку:
— Ничего, пожалуйста, не выдумывай, Андрей. Врач не нужен... Если понадобится, я позову сама.
Почти успокоенный, Высотин вернулся и спросил, как показалось Анне, безразличным тоном:
— А с Сережей что?
Анна словно не слышала его вопроса. Она сидела, потупив глаза. В пей снова закипало раздражение против мужа, против его равнодушия и к пей самой, и к судьбе ее сына. Она, однако, постаралась подавить в себе это и спросила участливо:
— Расскажи лучше, как у тебя?.. Был разговор с Меркуловым? Тебе очень неприятно?
— Очень... Однако Меркулов понял, что это нелепый случай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174