Как ни убеждал он себя, что поступил принципиально, полной, спокойной внутренней уверенности в собственной правоте не было. Ему хотелось услышать одобрение своих поступков.
...В этот вечер Меркулов неожиданно открылся для работников политотдела с новой стороны. Никто не узнавал взыскательного начальника политотдела. Ныне перед офицерами был иной человек. Для каждого нашлось у пего душевное слово. Он назвал доблестным поведение Порядова, подсказавшего ответственное решение командиру тральщика, Донцова Меркулов отметил за участие в тяжелой разведке в Птичьих Камнях. Маратов удостоился похвалы за беседы с матросами, Кристаллов — за оперативную и точную информацию.
— Политотдел удовлетворительно выполнил свои задачи на ученьях. Зазнаваться мы не будем. Но успехи должны быть отмечены, — закончил Меркулов.
Пет, пожалуй, па спето людей, которые были бы равнодушны к похвалам,особенно после того, как их долго критиковали. Более всех был доволен Маратов. Даже не за себя. Он был счастлив тем, что не было обиженных и ничто не предвещало конфликтов. В атмосфере взаимной доброжелательности он чувствовал себя как рыба в воде.
Маратов незаметно пожал руку Порядову и, уже позабыв о недавнем споре, улыбался Донцову и Кристал-лову. Как бы ни относились Порядов и Донцов к выступлению начальника политотдела на недавнем совещании, как бы ни были близки им интересы Светова,
похвалы Меркулова были приятны, и каждый из них придавал этим похвалам особое значение. «Может быть, мы сработаемся, — думал Порядов, — и никуда не надо будет уезжать... и о Светове еще договоримся»... «Начальник замечает все хорошее, что я делаю... значит, не о чем волноваться», — говорил себе Донцов. Только Кристаллов, ко всему на свете относившийся немного скептически, не выражал радости.
— Спроси-ка, как быть с твоей статьей? — шепнул он Донцову. Донцов послушался и задал вопрос.
Меркулов скупо улыбнулся.
— Печатать статью не следует. И выводы ваши пока еще на широкое обсуждение ставить нельзя. — Меркулов немного помолчал и добавил: — Поясню: вы заметили, что на «Державном» отличных успехов добиваются порой в облегченных условиях. Это важно. Мы примем меры, чтобы в будущем условия были сложней. Но что сейчас дает вам право сомневаться в том, что люди лучшего нашего корабля не справятся и с большими трудностями? Что, я вас спрашиваю? Да ничего! Вы заметили кое-какие положительные частности на «Дерзновенном». И это неплохо. Где бы ни было найдено жемчужное зерно — в нем своя цена. Но достаточное ли это основание, чтобы подымать Светова до небес? Конечно, нет! — Меркулов обвел глазами всех присутствующих и закончил: — Кстати, у нас в ближайшее время будет отчетно-выборное собрание парторганизации штаба и политотдела. Я хотел бы, чтобы его пронизывала главная мысль: единство, единство, еще раз единство... А сейчас все свободны.
Отпустив подчиненных, Меркулов пошел к Панкратову. Начальник штаба вместе с Высотиным занимались графиком ремонта кораблей.
— Есть новости, Борис Осипович, собирался и сам зайти к вам, — сказал Панкратов, приветствуя начальника политотдела.
— Какие же?
— Во-первых, звонили из госпиталя, Кирилл Георгиевич пошел на поправку. Надо бы его навестить.
— Отлично. Пойдем сегодня вместе, Илья Пота-пович, — сказал Меркулов.
— Еще новость... — Панкратов вытащил из лежащей перед ним папки телеграмму. — Вот... Штаб флота запрашивает вторично, кого собираемся рекомендовать на «Гордый». Пишут, если затрудняемся... у них там есть в резерве опытный офицер. Как решим? Что будем предлагать командующему?
Меркулов внимательно посмотрел на Панкратова. Он понял, что начальник штаба уже не собирается выдвигать Кипарисова. Что ж, и у него не было причин, чтобы отстаивать эту кандидатуру.
— Но, кажется, «Гордый» обещан Кипарисову? — не выдержал и вмешался Высотин.
— Вопрос еще не был решен окончательно, Андрей Константинович, — Панкратов бросил удивленный взгляд на Высотина. — Пусть подождет.
Меркулов усмехнулся.
— Кипарисов уже долго ждет,— упрямо продолжал Высотин.
— Не потому ли вы отстаиваете Кипарисова, что он был заодно со Световым и с вами на совещании? — спросил Меркулов с грубоватой откровенностью.
Высотину хотелось ответить так же прямолинейно: «Л не по этой ли причине вы против пего?» Но он сдержался, потому что и сам ведь не был до конца убежден, что Кипарисов созрел для должности командира корабля.
...Вечером того же дня Кипарисов, к которому неведомо какими путями донесся слух о том, что на «Гордый» присылают офицера из штаба флота, зашел на «Морскую державу» к Высотину. Настроение у него было из рук вон плохое. Вчера он позвонил Марии на работу, сказал, что хочет к ней прийти; переломив самолюбие, добавил, что, наверно, виноват перед ней. Мария долго молчала, потом ответила:
— Мне еще трудно с тобой говорить... Лучше пока не встречаться.
— Что значит пока? —- спросил Кипарисов, меняясь в лице.
— Не знаю... может быть, это «пока», а может быть, — навсегда... — сказала Мария и повесила трубку.
Браня Марию в сердцах, Кипарисов не знал, какого духовного напряжения стоил ей этот ответ, не знал, что, повесив трубку, она долго еще стояла, как
истукан, у телефонного аппарата, не видя ничего вокруг, словно хоронила себя заживо...
...Все близкие к свершению планы Кипарисова рушились. Он уже жалел, что не написал Панкратову письмо, как советовал Николаев.
— Андрей Константинович, вы должны знать,— сказал Кипарисов, едва поздоровавшись, — это правда, что не меня назначают на «Гордый»?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174