Какой план действий
дальше?
-- Что рассказывать?... Соцстраны нас, конечно, поддержали. Весь наш
лагерь выйдет с лопатами. Куда уж дальше?
-- Да, это размах! Ай да жилу раскопал! Вот это, я понимаю,
журналистика! От души поздравляю! Погоди вот, выйду из больницы, поставл
ю
вопрос о том, чтобы представить тебя к премии Союза журналистов...
-- Не надо. Не надо премии, -- замахал руками Раппопорт. -- Ты лучше
Ягубова умерь...
-- Мешает? Вот сукин кот! Не понимает важности мероприятия. Ну и
кругозор у моего зама!
-- Не об этом. Он понимает!.. Я знаю, антисемитом быть необходимо...
-- Чепуха!
-- Но нельзя же так в лоб...
-- Вот сволочь! Не бойся, Яков Маркыч! Пока я главный редактор этой
газеты, тебя никто пальцем не тронет, так и знай!.. Вот что... Готовь-ка
доклад к очередному партсобранию о требованиях идеологической работы
в новых
условиях.
-- Я -- свой доклад на собрании?
-- Ты, ты! Ягубову дам указание. Тебе это важно для партийного
авторитета. На собрании будут представители райкома, горкома, ЦК.
-- Пожалуйста, мне что -- жалко?
В разговоре возникла пауза, и Яков Маркович снова подумал, зачем он все

же понадобился Макарцеву. Не для того же, в конце концов, чтобы поздравить
с
рождением идеи юбилейного субботника! И уж тем более не для того, чтобы

поручить доклад на партсобрании. Неужели опять он беспокоится о той папк
е?
-- Кстати, чтобы не забыть, Тавров, -- Макарцев прервал молчание,
поморщился от боли. -- Помнишь о папке?
В больнице Макарцев то и дело возвращался к ней мыслями. Маркиз де
Кюстин не давал ему покоя. Разумеется, Игорь Иванович правильно поступи
л
тогда. Но теперь обстоятельства изменились. В его столе может что-либо

понадобиться, будут искать. Не исключено, что это станет делать Кашин ил
и
посторонние... А вдруг кто подумает, что Макарцев доносит на сотрудников? О
т
этой мысли у Игоря Ивановича заболела грудь.
-- Так вот, о папке, -- сердясь на самого себя, повторил он, глянув на
дверь. -- Что-то у меня душа не на месте. Должность обязывает, сам
понимаешь! Раз у меня лежит, значит, я вроде как с ней связан. Глупость,
считаешь?
-- Надеюсь, ты меня не заставишь добровольно нести ее на Лубянку?
-- Плохо же ты обо мне думаешь! Просто, пока я болен, надо ее, от греха
подальше, спрятать, чтобы не валялась в кабинете. Мало ли что!
-- Разумно, -- тряхнул головой Яков Маркович. -- Вынесу -- никто не
заметит.
-- Она в среднем ящике стола.
-- В среднем так в среднем... Спрячу ее вне редакции, так?
-- Вот именно, -- глаза у Макарцева заблестели. -- Нет ее -- и все. А
на нет и суда нет!
-- Суд-то есть! Но зачем лишние улики?
-- Вот именно! Значит, сделаешь?
-- А как же! -- Тавров протянул Макарцеву руку. -- И не думай ты больше
об этой папке. Держи, Макарцев, хвост морковкой! Я ушел, и меня здесь не
было.
Спустившись в мраморный вестибюль, Яков Маркович отдал гардеробщице

халат и, кряхтя, натягивал пальто, когда к нему подошла Зинаида Андреевна.

-- Вы? -- удивился Раппопорт. -- Разве вы не уехали?
-- Я ждала вас... Скажите, о чем просил Игорь Иваныч?
-- Откуда вы взяли, что он меня просил? А если это я его просил?
-- Нет! Он... Сюда бы никто к нему с просьбой не пошел! Я бы не
допустила...
-- Ну хорошо. Допустим, он. Разве вам это интересно? Женщины от этих
проблем далеки. И нужно долго объяснять, с самого начала...
-- Долго? Ничего! Знаете, я ведь чувствовала, что он от меня что-то
скрывает... Спрашиваю, а он отшучивается...
-- Ваш муж слишком близко принимает к сердцу престиж газеты, вот и
нервничает... Мы начали кампанию в масштабе всех соцстран.
-- Субботник?
-- Он самый! И есть реальная опасность -- она-то и тревожит Макарцева
больше всего. И, честно говоря, я думаю, не без оснований...
-- Опасность?
-- Опасность, что инициативу, мягко говоря, присвоят себе другие газеты
или партийный аппарат.
-- Чем это пахнет?
-- Тогда и работа будет оценена не наша.
-- Ну и что?
-- И из кандидатов в члены ЦК переведут не Макарцева, а другого. Хотите
что-то спросить?
-- Вы сказали, что я красивая женщина, Яков Маркыч. Вы имели в виду,
что я дура?
-- Что вы, как можно?
-- Тогда о чем вас просил Игорь Иваныч?
-- С завтрашнего дня во всех материалах мы будем подчеркивать, что
почин начала "Трудовая правда". Это не совсем тактично и может не
понравиться в ЦК. Но пока там сообразят, мы уже застолбим свое первенство
и
почин из-под Макарцева будет выбить-таки трудней...
Она не поверила, и он стал уважать ее чуть-чуть больше.
-- Вы в редакцию? -- сухо спросила Зинаида Андреевна. -- Я довезу
вас...
Он представил себе, как сейчас потащится к автобусу, долго будет
мерзнуть на остановке, потом спустится в сырое метро "Молодежная" и будет
с
полчаса сидеть на ледяном клеенчатом сиденье, пока доедет до центра, а та
м
снова пересадка... "Волга" у Макарцева теплая и чистая. Но Яков Маркович,
идя в больницу, уже обошел ее стороной.
-- Знаете, я в лесу не был уже десять лет, -- сказал Раппопорт, указав
рукой за окно. -- Забыл, как он пахнет, а сейчас, говорят, все-таки весна.
Пойду прогуляюсь, если вы не возражаете...
-- Как угодно.
Зинаида Андреевна гордо вышла, широко распахнув стеклянную дверь.


_32. МАКАРЦЕВА ЗИНАИДА АНДРЕЕВНА_

_АВТОБИОГРАФИЯ, ПРИЛОЖЕННАЯ К АНКЕТЕ ДЛЯ ТУРИСТИЧЕСКОЙ ПОЕЗДКИ В_
КАПСТРАНУ

Я, Макарцева 3.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200