Узнав, что Агафья была в Аносинском монаст
ыре
старшей нищенкой, священник пять рублей скинул.
Кладбище в Аносине лежит на горе, со всех сторон видное, хотя и в
деревьях. Могилу бабушке вырыли на краю кладбища, между двух железных

частоколов (каждый русский человек могилу своих родных старается повы
ше
огородить, чтобы не затоптали и не загадили, да еще колючки воткнуть, чтоб
ы
не лазили). Вырыли яму неглубоко -- земля еще не оттаяла и Агафью принимать

не хотела. Поминки были тяжелые, шумные, одних бутылок из-под водки надо

теперь снести в магазин девятнадцать штук, а еще семь четвертинок и от

портвейна две набитых кошелки. Всю посуду нa поминках опростали до дна,

чтобы спокойно лежалось бабушке Агафье и земля на ней была легче пуха.
По дороге Леша решил сперва закатить в Покровское, в правление колхоза

имени Ленина, попытать счастья попасть к председателю. Так и так, родная

бабка умерла, надо на внука переоформить ее собственность -- дом. Дом все

равно никудышний, гнилой, под соломой, а я наследник законный, если что, у

нотариуса мигом оформлю, я ж работаю сами знаете где.
За три дня, прошедшие с похорон бабки, Леша уже навострился, что он
пристройку для себя к родительскому дому не станет поднимать, а деньги
и
силы вложит в Агафьин дом и будет иметь собственную дачу -- это и снилось-т
о
не всякому.
К правлению Двоенинов подкатил с шиком и поставил машину так, чтобы
задний номер "МОС", да еще нулевик, из окна председательского кабинета был
о
видно.
Председатель оказался на месте. Никанора Двоенинова он знал с
послевоенного времени, а все ж инициативы не поддержал. Права правами, н
о
Леша в Аносине давно уж не прописан. А участок на хорошем месте, отдадим ег
о
члену артели. Дом поставят новый, чтобы зажиточный уровень колхоза, если
кто
из начальства мимо по шоссе проезжает, не срамить. Так что ничего не выйде
т.
-- Ну, что там у вас в ЦК слышно? -- председатель сменил тему.
-- У нас все нормально, -- сказал Леша.
-- Нормально? Это хорошо, -- сказал председатель. -- Вообще-то, если
посоображать, есть один путь...
Он подумал, что такие шоферы, как Двоенинов, на дороге не валяются. И
если бы его возил шофер, который раньше работал в ЦК, это выглядело бы
неплохо.
Получив приглашение вернуться в колхоз, Леха, конечно, в душе
усмехнулся, но виду не показал.
-- Если б дом обстроить, да семью к селу приучить, -- ответил он
уклончиво, -- тогда подумать можно. А с другой стороны, дом ведь Агафьин,
нельзя же его просто...
-- Просто нельзя, -- согласился председатель. -- Но владелица имущества
умерла, а земля не твоя и не моя, она колхозная, хоть под домом, хоть
вокруг. Так что можно.
Тут вдруг Двоенинова-младшего осенило:
-- А если мать с отцом разведется, дом на мать записать можно? Она ведь
колхозница!
-- Из-за этого разводиться?
-- Не из-за этого. Давно собирались.
-- Ну, это как суд решит.
По дороге в Аносино Леша притормозил возле магазина и взял без очереди

бутылку водки. Как только мать, суетясь, поставила на стол еду, Алексей
плюхнул бутылку, сам же пить не стал.
Бутылка быстро опустела. Никанор предложил моментом сбегать за второй
,
раз такой внезапный праздник, но сын тут невзначай сказал, что встретил

председателя и тот обеспокоен судьбой Агафьиного дома. А выход есть.
Развестись с Никанором ради интереса Лешеньки мать, все смекнув,
согласилась немедленно. Отец же заплакал.
-- Я же воевал, Леха! Разве я за это воевал?
-- Молчи! -- гавкнула на него Клавдия. -- Для семейной же пользы!
Молчи, коли соображенья нету!
Никанор вроде как согласился, но слезы текли.
-- Боязно все же, боязно.
-- Да после опять сойдемся, дурень, -- спокойно объяснила Клавдия. -- А
пока незаконно поживем... У тебя уж давно и не дымится. Главное, материн дом

оформить на себя, чтоб не отобрали.
Она стала рассказывать Алексею, как прибиралась в Агафьином доме посл
е
похорон.
-- Хламу вынесла гору, да еще осталось. Посмотри, может сгодится чего.
-- Пешком или доедем?
-- Можно и пешком, ноги не усохнут, но далековато...
Ей хотелось, чтобы Лешенька провез ее по деревне. Они поехали. Леша сам
отпер замок и вошел в дом, оглядев его свежими глазами и примериваясь, ка
к
они с Любой приедут сюда на лето. Нужных вещей в тряпье не оказалось.
-- Пожечь это все, только и разговору, -- решил Алексей.
Всю стену и угол до окна занимал иконостас, во время оно спасенный
бабкой из монастыря. Двоенинов сразу стал иконы снимать и посреди комна
ты
складывать. Клавдия молча глядела, понимала и не вмешивалась.
-- Во! -- назидательно сказал Алексей, закончив работу. -- И просторней
будет, и пыли меньше!.. И мое положение все же надо учитывать. Давай, батя,
все в огород!
-- Давно пора! -- заявил Никанор, беря свое за поражение в вопросе
развода и торжествующе посмотрев на мать. -- А я чего говорил!
Они стали таскать тяжелые, окованные медью иконы и складывать на
грядку, еще влажную от только что дотаявшего снега.
-- Как бы беды не было, иконы все-таки! -- бормотала Клавдия, ходя
следом...
-- Если в чем не понимаешь, дак молчи! -- наставлял ее Никанор. -- Не
то после разводу на другой женюся.
-- Кому ты нужен, рухлядь? На ногах еле стоишь!
-- А это неважно. Помоложе найду, не бойсь! Я себе цену знаю.
Настроился он вдруг озорно и иконы из дому в огород таскал бегом,
подбадривая сына.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200