..
До чего все глупо! Он ударил кулаком по дверце сейфа, в котором лежала
папка. Удар получился глухой. Сейф не качнулся, не задребезжал, никак не

отреагировал. А ведь действительно могут позвонить. Что ответить? Тон,

конечно, должен быть спокойный, уверенный -- это прежде всего.
Загудел телефон. Так и есть.
-- Гарик!.. Извини, что я с утра отрываю...
Это был голос жены. Попросила машину. Если ему сейчас не нужно, Леша
свозит ее навестить заболевшую подругу.
-- Да, конечно, -- облегченно вздохнул он. -- Пришлю...
Он вызвал секретаршу.
-- Анна Семеновна, отправьте Лешу ко мне домой. Меня больше ни с кем не
соединяйте, кроме ЦК, ко мне никого, кроме тех, кого сам вызову. Я готовлюсь

к пленуму.
-- А вопросы по номеру?
-- Все решу вечером.
Он смотрел ей в глаза. Не ей ли поручили положить? Слишком примитивно.
Может, Леше? Этот годится, но тоже мелок. Вечером в моем кабинете
разрешается сидеть "свежей голове" -- у селектора. Но подложили-то до того,

как я совсем уехал, -- то есть мне! И, может, уже заметили, что я брал ее
домой? Проклятье! Какая чушь занимает голову!
Макарцев остался один и, потирая щеки, напряженно думал, с кем
посоветоваться.
Ягубов -- человек не проверенный в совместных делах, а после
сегодняшней истории -- неприятный. Он, может статься, постарается
использовать информацию в своих целях, если не сейчас, так после, и, стало

быть, отпадает. Полищук? Он, конечно, никому не скажет. Ну что он может
посоветовать со своим комсомольским задором? Тут должен быть найден про
стой
ход. Простой, но точный, как попадание шара в лузу. Иначе -- недоверие. А
что может быть страшнее, чем недоверие?
Но ведь вовсе не обязательно советоваться именно в редакции. Мысль
стала завиваться по более широкой спирали. Первый, о ком он подумал, был

Фомичев. Он выслушает, покурит -- и, возможно, скажет дело. Но Фомичева нет.
То есть вообще он есть, но сперва надо преодолеть отчуждение, а это
потребует времени. Кто еще?
Сравнительно недавно Макарцева нашли школьные товарищи, и он, тряхнув

стариной, поехал в Ленинград на вечер встречи, который организовали в

банкетном зале гостиницы "Московская". Больше трети класса собрали,
остальные исчезли в тюрьмах и на войне. Крепко выпили, стали по очереди,

выхваляясь перед пожилыми одноклассницами, рассказывать кто чего дос
тиг.
Вышли в деятели, позащищали докторские, кто полковник, кто директор, у
многих машины. Один даже до руководства Тем Светом добрался: командова
л
похоронами ответработников Ленинграда. Но, конечно, выше Макарцева никт
о не
сиганул. Поэтому он говорил скромнее всех. Все материки объехал, повида
л
экзотики. Вот книжку уговаривают написать, да некогда. Завидовали. Не зна
ют,
как тяжела шапка Мономаха. Отужинали тогда, и кто-то тихо запел:

Уходят, уходят, уходят друзья,
Одни в никуда, а другие -- в князья.

И, улыбаясь, на него посматривали. Нашли место, где это петь. Им что! А
у Макарцева -- идеология в руках. Из одноклассников только Володя Безруко
в
ничего не добился, молчал, сидел в потрепанном пиджачке. А ведь за одной

партой просидели шесть лет! Безруков блистал эрудицией, одно время учил
ся в
университете с Макарцевым, дважды сидел за ревизионизм, был приговорен
к
расстрелу, после лагерей работал токарем на заводе, сейчас живет по
Шопенгауэру: счастье внутри, внешние блага суть ублажение мелкого
честолюбия. Макарцев приглашал Безрукова в Москву, обещал помочь. Тот

отказался наотрез... Жить по Шопенгауэру -- не всякому под силу. Пьяные
одноклассники договорились встречаться регулярно и тут же об этом заб
ыли.
Какие от них советы?
Зато товарищей по партии у Игоря Ивановича было огромное количество. С
о
всеми он так или иначе был связан, делал для них, и они -- для него. Но в
отношениях всегда соблюдались нормы партийной этики: первым звонит, кто
ниже
по должности. Кто выше, отвечает "я подумаю", кто ниже -- "будет сделано".
Переступать в личные дела некорректно до тех пор, пока ты твердо на свое
м
месте. Решил посоветоваться, значит, плохи твои дела.
Ни с того ни с сего он пожалел, что нет у него подруги, умной женщины,
настоящей, тихой, верной, чтобы посочувствовала. Зинаиде его волнения

кажутся чепухой, она человек рациональный. Тайной любви у него нет. Когд
а
желания играли и подогревали поступки, ему было некогда или боялся огла
ски.
А теперь поздновато. Мысль вернулась к тому, с чего он начал, но вертелась

по кругу не зря. Теперь он пришел к выводу: самое лучшее -- осторожно
прощупать, что известно в редакции. Он глянул на сейф, словно хотел
убедиться, что папка в надежном месте. У Анны Семеновны загудел зуммер, он
а
вскочила и вошла к редактору.
-- Кашин на месте? Ко мне его!


_12. КАШИН ВАЛЕНТИН АФАНАСЬЕВИЧ_

_ИЗ АНКЕТЫ ДЛЯ СПЕЦКАДРОВ_

Заведующий редакцией "Трудовой правды", помощник редактора.
Родился 11 декабря 1932 г. в Москве.
Русский.
Социальное происхождение -- рабочий.
Член КПСС с 1952 г., партбилет No 04465742. Ранее в партии не состоял.
Партийное взыскание: выговор с занесением в учетную карточку (1964). Выговор

снят (1966).
Образование среднее специальное: окончил спецшколу КГБ в 1962 г.
Иностранными языками практически не владеет (забыл английский и
испанский).
Пребывание за границей -- о.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200